[Arasi]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Arasi]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Плесень, текст

[Arasi]

Название: Плесень
Автор:  Йолька (публикуется с согласия автора)
Бета:  Arasi
Канон: Миссия невыполнима
Размер: миди (4673 слова)
Персонажи/Пейринг: Сабин Моро/Джейн Картер, Тревор Ханауэй/Джейн Картер (упоминается), Бенджи Данн, ОМП
Рейтинг: R
Категория: джен, фэмслэш
Жанр: драма, экшн
Саммари: …Она заполнила себя чёртовой Моро до краёв, заполнила ненавистью и бессилием, подвела к той самой грани, за которой либо исцеление, либо сумасшествие.
Предупреждения: моральное и физическое насилие, описание изменённой психики, обсценная лексика, смерть персонажей, отсутствие хэппи-энда
Примечания: текст был написан для команды WTF American Secret Agents 2013. По мотивам фика создан клип Shut Your Mouth авторства  Arasi

So keep on kickin’
The bomb is tickin’
Don't stop, don't be a runaway
Go for the fire
Baby are you tough enough?
Just keep on livin’
And don't start givin’
The devil good reasons
To get you in the seasons of heartbreak
Baby are you tough enough?
(Vanilla Ninja “Tough enough”)

Джейн Картер абсолютно некогда разбираться, почему и в какой момент в её тщательно спланированной операции всё пошло не так: ставки в этой игре слишком высоки, чтобы отвлекаться ещё и на это. Время стремительно уходит, в отчаянии Джейн готова проверять уже все купе подряд (эти осторожные скоты в последний момент сменили билеты!), когда Бенджи наконец-то удаётся подключиться к железнодорожной базе данных. Хотя, если бы она не была так взвинчена, ни за что не стала бы втыкать этому громиле лезвие прямо в глаз, и потребовалось бы больше драгоценных секунд, чтобы узнать нужное имя.

Ханауэй успевает вычислить курьера и перехватить папку – отлично! – и тут же рапортует о “хвосте”. Чёрт, чёрт, чёрт! Только чужих спецов им не хватало! Джейн спрыгивает с поезда, под ногами жалобно хрустит щебень. Агент Ханауэй достаточно опытен, чтобы разобраться с преследователями самостоятельно, но дополнительный ствол и твердая рука ещё никому не мешали. Она бежит так быстро, как только может, а в висках вместе с пульсом бьётся его последняя фраза: “Юго-восточный угол”. Чёрт побери, зря, наверное, она…

До места встречи остаётся семь секунд, когда тишину в наушнике разрывают звуки выстрелов. Запыхавшись, Джейн влетает в нужный проулок – и буквально впивается взглядом в слабо шевелящегося Тревора Ханауэя. Всё остальное разом бледнеет, размывается и уходит в душную непроглядную черноту, в которой вязнет и звук шагов подоспевшего Бенджи, и её собственный сдавленный крик. Джейн подбегает к лежащему Тревору, как подкошенная, падает рядом на колени. Он ранен, но в сознании – с губ уже готов сорваться вздох облегчения, а потом она замечает: три отверстия в груди, почти правильным треугольником обрамляющие сердце, никаких шансов. И никаких сомнений, что пули не случайно вошли в тело именно так.

Джейн дрожащими руками аккуратно приподнимает голову Тревора, перебирает волосы на затылке – лаская, прощаясь. Вглядывается в знакомое до каждой чёрточки лицо, шепчет какую-то спасительную чушь, слушает бессмысленное, запоздалое, искреннее, и кажется, что её тоже подстрелили – разрывным патроном, так больно в груди. Ему всё труднее говорить, он переходит на шёпот, приходится склониться почти к самым губам, чтобы поймать с последним выдохом едва слышное “Я тебя…”. Джейн растерянно оборачивается к Бенджи – напряжённый и сосредоточенный, он всё ещё продолжает контролировать обстановку с пистолетом наготове, в серых глазах разлито отвратительно-липкое сочувствие, и это словно бьёт наотмашь, отрезвляя похлеще пощёчины. Она кусает губы, упрямо пытаясь сдержать слёзы и отбросить настырно лезущее в голову жалкое понимание: это к лучшему, что Тревор не смог закончить фразу. Потому что, как жить, если бы он договорил, она не знает.

Джейн опускает глаза. Бережно поднимает его смартфон, валяющийся чуть в стороне, бросает взгляд на экран – и чувствует, как перехватывает горло и по телу расползается вязкая, болезненная дурнота: прямо ей в лицо сквозь годы и закалённое стекло смотрят те самые голубые глаза.

Она ничуть не изменилась, время щадит фарфор и пластик, не щадит только живых и с детской непосредственностью тащит на свет похороненное под толстым слоем пыли. Воспоминания – вытертые, давно удалённые, их нет, нет! – накатывают тяжёлой удушливой волной…

***
Утопающий в летней зелени и полуденном солнце коттедж в одном из пригородов Далласа. Тихая, даже сонная улочка – кругом ни души, лишь во дворе дома по диагонали нежится в шезлонге какая старушка. Идеальное место, чтобы надёжно спрятать перебежчика. Джейн спускает со лба на глаза солнечные очки и выбирается из припаркованного прямо напротив калитки жёлто-синего фургона с логотипом “КлинигКо”. Легко подхватывает швабру и ящик с моющими средствами; за её спиной неразборчиво чертыхается Моррисон, воюя с вёдрами и огромным пылесосом, она едва заметно улыбается. Мистер Уильямс переехал два дня назад, до этого дом полгода пустовал, поэтому нет ничего удивительного в том, что ему потребовались услуги профессиональных уборщиков.

На самом деле он такой же Уильямс, как они мойщики окон. В доме на Кирнвуд Драйв обосновался не кто иной, как скандально известный Олаф Ларсен, собравшийся поделиться весьма любопытной информацией в обмен на защиту от своих и американское гражданство. Простое задание – поставить на прослушку дом, забрать сведения и вручить новые документы. Рутина. Самая подходящая работа для недавнего стажёра и его куратора.

Джейн как раз высовывается в раскрытое окно второго этажа, чтобы установить мини-видеокамеру для наблюдения за двором, когда слышит внизу какой-то шум. “Опять Моррисон с техникой воюет”, – усмехается про себя и напоследок проводит по стеклу жёлтой тряпкой, одним незаметным движением прилепляя к раме камеру. Шум возобновляется. Картер легко спрыгивает с подоконника и, не снимая резиновых перчаток, быстро спускается вниз.

– Эй, Генри, что там у вас происходит? – кричит она ещё с лестницы. Так и не получив ответа, Джейн толкает плечом дверь в гостиную и собирается повторить вопрос, когда видит её.

Высокая стройная блондинка – чёрный брючный костюм, трогательно-правильные черты круглого личика, вздёрнутый нос, огромный магнум с глушителем в руках – прячет диск в карман пиджака и резко оборачивается на звук шагов. Картер замирает на пороге, быстро окидывает взглядом комнату: Олаф Ларсен распластался в кресле, вместо левого глаза развороченная красная дыра. Генри Моррисон с нелепо вывернутыми руками упокоился у окна: раны не видно, но вытекающая из-под него клюквенно-красная лужа говорит сама за себя. Картер нервно сглатывает: оба мужчины безоговорочно мертвы, её табельное оружие неосмотрительно оставлено в поясной кобуре, скрытой жилетом спецовки – не успеть вытащить (да ещё в этих идиотских перчатках!), потому что в лицо с пугающей неотвратимостью уставились чёрное дуло и голубые до прозрачности глаза. На Джейн не раз направляли пистолет, и её это мало страшит – можно нырнуть в сторону или, пригнувшись, броситься вперёд, на противника, выбить оружие из рук, тысяча вариантов – но холодный пристальный взгляд буквально пригвождает к месту.

Незнакомке едва ли больше двадцати, этого не скроет ни умелый макияж, ни отстранённо-безразличное выражение на нечитаемом, словно и не живом лице, но властности в ней столько, что хоть сейчас в клетку к тиграм – без хлыста и пистолета. Она молча изучает свою визави, по-птичьи склонив голову на бок. А потом резко опускает оружие вниз, делает два быстрых шага навстречу – и вылетевшая с едва слышным хлопком пуля разъярённой осой вгрызается Джейн в левую лодыжку. Картер зачарованно смотрит на растекающееся по джинсам тёмное пятно и, словно в замедленной съёмке, оседает на пол.

Боль наждачкой проходится по сознанию, стирая всё, кроме панического “Бежать!”. Нельзя, их учили это контролировать. Картер сосредотачивается на дыхании и неловко пытается отползти назад. Блондинка сокрушённо качает головой и кривит пухлые губы. Не торопясь, ни на минуту не разрывая давящий зрительный контакт, она по-кошачьи вкрадчиво подходит почти вплотную и присаживается на корточки. В висок Джейн упирается металл глушителя, запуская по телу волну парализующего озноба.

– Зря ты в это полезла, дорогуша.

Голос неожиданно объёмный, низкий, с хрипотцой и заметным акцентом. Почти искреннее сочувствие в нём и прозвучавший полминуты назад выстрел сочетаются плохо. Взгляд цепкий, змеиный, иначе как объяснить тот факт, что он вышибает из головы всё – тренировки, инструктаж, успешное участие в нескольких операций – остаётся только детская беспомощность. Маленькая Джейн, в ужасе зажмурившаяся и ждущая щелчка затвора.

Но спрятаться в спасительной темноте не удаётся – глаза сами собой распахиваются, когда её губ настойчиво касаются чужие губы. Гладкие, это отмечается как-то само собой, но мягкости в них, как в стенобитном орудии. Девушка не целует, а именно что таранит рот Джейн, и у той совершенно не выходит, не получается сопротивляться. По щеке щекотно проходится светлая прядка, мазнув сладким, почти конфетным запахом. Холод с виска исчезает, в стянутые узлом на затылке волосы жёстко вцепляются пальцы и резко тянут – до тошнотворной боли. Джейн сдавленно шипит и получает ощутимый тычок острым коленом прямо по раненой ноге. Сдержаться уже не удаётся, она вскрикивает – в приоткрывшийся рот тут же проскальзывает вёрткий, безжалостный язык, замарывая клубнично-леденцовым привкусом, проникает легко, не встречая сопротивления. И можно вытолкнуть его своим языком, можно попытаться укусить, но Джейн, словно парализованная, не делает ничего – просто позволяет трахать свой рот, давясь подступающим к горлу омерзением. От собственного необъяснимого бессилия в уголках глаз вскипают злые слёзы. Их слишком много, они не умещаются под веками и жалко текут по щекам. Незнакомка удовлетворённо фыркает, напоследок по-хозяйски проводит по кромке зубов и выпрямляется, с явным сожалением выпуская волосы. Она уже давно убрала пистолет и теперь смотрит на Картер, как смотрела бы на раздавленного жука. Даже не жука, нет, на заплесневелый десерт на званом приёме – что-то мерзкое, жалкое и неуместное. Брезгливо вытирает рот тыльной стороной руки и бросает:

– Живи, – а потом, словно плевком, припечатывает – агент.

Непринуждённо разворачивается и спокойно уходит. Цокая каблучками баснословно дорогих туфель. Подставляя спину тренированному агенту, который в любой момент может вспомнить про свой пистолет. И который всё равно не выстрелит.

С минуту Картер сидит, не шелохнувшись, а потом её словно током прошибает – диск! – и она бросается следом. Вылетает на крыльцо, чтобы увидеть только быстро отъезжающую машину. Выброса адреналина хватает ненадолго, Джейн обессилено прижимается к дверному косяку и активирует передатчик.

– Агент Картер на связи. Чёрный Вольво, номер заканчивается на 3363, Техас, – она докладывает отрывистыми фразами, так голос меньше дрожит. – За рулём блондинка, светлые глаза, рост около пяти с половиной футов, стройное телосложение, профессионально обращается с оружием, вооружена. Диск у неё. Объект убит, агент Моррисон тоже. Преследовать не могу, ранена.

Она ещё успевает услышать ответное: “Вас поняли, агент Картер. Ждите помощь”, и только после этого теряет сознание, валясь на крыльцо.
Потом будет больница, тяжёлая операция на ноге, страх навсегда остаться калекой и размеренный голос доктора Джонсон, психотерапевта, присланного конторой: “Это не ваша вина, Джейн. Вы не были подготовлены к встрече с киллером экстра-класса. Моррисон недооценил опасность. Вы всё сделали правильно”. Успокаивающие, профессионально выверенные слова тягуче вливаются в уши. Они бесполезны, бесплотны, не помогают от липкого ощущения чужого языка, без спросу лезущего в рот. От липкого бессилия, когда готова выть, но ничего, ровным счётом не можешь сделать. Но об этом Джейн ни за что не скажет улыбчивой мисс Джонсон – собственноручно расписываться в непригодности к дальнейшей работе она не собирается. Нет, она справится с проблемой сама. Или сдохнет.

У её проблемы есть голос, запах и вкус, а теперь ещё и имя. Сабин Моро.

Спустя полтора месяца она наконец-то возвращается домой, в Гейтвуд, и первая же не сдобренная медикаментами ночь оборачивается кошмаром. Ей снятся выстрелы, погони. Кровь, много крови. Снится её кукла Эмили – светлые волосы, круглое лицо, голубые, чуть на выкате глаза. Она уже лет двадцать валяется на отсыревшем чердаке родительского дома, полураскрытые фарфоровые губы подёрнуты сизым налётом плесени. Эмили вырастает до гигантских размеров, зажимает маленькую Джейн – нет, агента Картер – в углу, удерживая негнущейся ладонью. И тянется к её лицу, выворачивая душу живым, змеиным взглядом...

Джейн просыпается от собственного крика. Её колотит, она с трудом выбирается из-под одеяла, чтобы зажечь свет: по выключателю удаётся попасть только с третьей попытки. На автомате идёт на кухню, наливает стакан воды и залпом выпивает – отбить засевший во рту привкус гнили. Остаток ночи она так и проводит за кухонным столом, не решившись вновь лечь, а утром с первым автобусом едет в Кент.

Кэтрин дома не оказывается, она ещё с вечера ушла на суточное дежурство в больницу. Это и к лучшему, ни к чему ей видеть младшую сестрёнку осунувшейся, исхудавшей и ощутимо прихрамывающей. Отца, полицейского инспектора в отставке, долгие годы державшего в страхе всех преступников штата, этим не удивить и не испугать. На его теле столько отметин и шрамов, что Джейн ещё малюткой сбилась со счёта. Эрик Картер никогда не трусил и этому же учил своих дочерей.

Он возникает у калитки словно бы из ниоткуда, большой, шумный, уже совершенно седой, похожий на заснеженный чёрный камень, бесцеремонно сгребает её в свои медвежьи объятья и ведёт в дом. Усаживает за покрытый бесчисленными порезами и следами от чашек кухонный стол, наливает какао. Джейн обхватывает кружку, отогревая ладони, и пытается вспомнить, когда приезжала в родительский дом последний раз: кажется, месяцев восемь назад, а то и больше. Она практически ничего не говорит – просто сидит и купается в родном и знакомом голосе. А отец рассказывает всякие глупости – про небывалый урожай тыкв в этом году и новый рецепт лимонного джема от миссис Томас (“Очень вкусный, Джейн, ты непременно должна попробовать”). Вот только Джейн никак не отделаться от чувства, что с первых секунд её просканировали, изучили на просвет, как надтреснутую стекляшку, и теперь отец знает абсолютно про всё. Про груз душащего “не справилась”, про первые могилы на личном кладбище, и даже про её безумный план знает. Чёрные глаза смотрят ласково, но не сочувствующе – так, как только он и умеет, – а потом Эрик Картер накрывает её ладонь своей, тяжёлой, с узловатыми пальцами и слегка подаётся вперёд. Джейн вздрагивает: на секунду ей кажется, что он сейчас знакомо подмигнёт, как раньше, когда дочь собиралась влезть на самое высокое дерево в парке, записаться в команду по регби или подавать документы в полицейскую академию, и заговорщицки спросит: “Детка, хватит ли у тебя сил?” Она ждёт – до ужаса боится и всё равно отчаянно ждёт – этого его вопроса. Тогда Джейн лишь уверенно кивала, поддерживая игру, и толстые губы отца расцветали гордой улыбкой: “Я и не сомневался”. Сейчас она не знает ответа.

Но отец просто смотрит и ничего не говорит. Джейн ему благодарна – и за поддержку, и за молчание.

Она остаётся на ланч, немного помогает в саду, а потом забирается на чердак и там, в коробке с их с сестрой детскими игрушками находит полинявшую от времени старину Эм. Тепло обнимает отца на прощание, привычное “Пап, не забывай, пожалуйста, лекарства” и ответное “Береги себя” окутывают тёплым уютным коконом. Она обещает.

На обратной дороге Джейн останавливается у первого попавшегося торгового центра и в парфюмерном отделе находит те самые духи. Запах ей совершенно не подходит, да и цена явно выше той, что она может себе позволить – эта тварь явно ни в чём себе не отказывает – но Джейн, не колеблясь, покупает флакон.

И душится – до головокружения, до рвотных спазмов. Пачками поглощает клубничные леденцы, таскает с собой по квартире дурацкую куклу, ночами вязнет во всё более изощрённых кошмарах – и ждёт фанатично, с какой-то отчаянной обречённостью, когда всё это закончится. Она заполнила себя чёртовой Моро до краёв, заполнила ненавистью и бессилием, подвела к той самой грани, за которой либо исцеление, либо сумасшествие.

Страхи уходят, когда Джейн уже почти теряет надежду. И она просто сгребает в коробку недельный запас леденцов, духи, швыряет сверху бедолагу Эмили и выносит в мусорный контейнер. Раз и навсегда вычёркивает из своей жизни этот эпизод. А на следующий день приходит в агентство, за две недели до конца реабилитационного отпуска. Нога ещё не вполне восстановилась, и пока Картер направляют в аналитический отдел помогать с бесконечными бумагами, но по упрямо сжатым губам становится предельно ясно, что долго она там не задержится.

Джейн добивается переаттестации в кратчайшие сроки и снова возвращается в поле. Работает на износ, тренируется до изнеможения, берётся за все предлагаемые задания. И упорно старается не думать, зачем всё это делает. Потому что страшно, больно, просто отвратительно, в конце концов, сознавать, что выжимаешь из себя максимум с одной лишь целью – доказать себе (и ей, чтоб она сдохла! Но об этом ни слова), что профессионал, что, чёрт побери, чего-то стоишь, что можешь, можешь… Можешь!

Её успехи не остаются не замеченными, и спустя два с половиной года агенту Картер впервые доверяют руководящую роль в операции, а ещё через несколько месяцев – привлекают к заданию отряда “Миссия Невыполнима”. Практически небывалый, по меркам конторы, успех для сотрудника с убитым напарником и проваленной миссией в досье. Особенно если сотрудник женщина. А потом ей разрешают единолично подбирать агентов для операций, возможно, скоро речь пойдёт уже о постоянной группе… И вместе с надеждами на постоянную группу появляется Тревор.

***
Агент Ханауэй мёртв. Сбоку нервно сопит Данн. Папка украдена. Джейн Картер сидит, прижавшись бедром к ещё не остывшему телу, и завороженно смотрит, как на её испачканных кровью руках, всё ещё сжимающих телефон, расцветают диковинные сизо-зелёные разводы. Она смаргивает – и наваждение уходит, прячется куда-то глубоко-глубоко под кожу гнилостным привкусом беспомощности. Она поднимается на ноги. Всего одна фотография, издевательский привет из прошлого и всё, что она из себя с таким трудом выстроила, готово рассыпаться в прах. Ну. Уж. Нет.

Когда их с Бенджи посылают в Россию вытаскивать Ханта из тюрьмы, Джейн не может понять, наказывают ли её или, наоборот, пытаются отвлечь. Они с Ханауэем особо не афишировали свои отношения, но шила в мешке не утаишь, и едва Картер появляется в офисе, от количества брошенных на неё сочувствующих взглядов начинает просто мутить. Ей хочется заорать, чтобы они катились со своей нелепой жалостью, потому что она в ней не нуждается. Ведь с самого первого поцелуя Джейн знала, что всё может так закончиться. В их с Тревором истории просто не могло быть долго и счастливо, только сейчас, и, возможно, завтра. И они оба прекрасно осознавали, что в любой момент их хрупкое мы может оборваться, разлететься на кусочки – взрывом, пистолетным выстрелом, ударом ножа. Они даже не жили вместе – чтобы не привыкнуть, окончательно не прирасти. Совместные ночи да нечастые поездки вдвоём на уик-энд – вот максимально дозволенная им степень близости. Гостевой брак, обычное сейчас дело. Вполне подходящий формат для двух близких друг другу людей, которые не знают, суждено ли им вернуться с очередного задания. Джейн оказалась не готова к тому, что Тревор умрёт прямо у неё на руках, но к его потере она была готова. И её откровенно бесит, что теперь в ней видят лишь страдающую влюблённую идиотку.

Осознание того, что именно ошибочному представлению окружающих она обязана своим спокойствием, приходит далеко не сразу, но, тем не менее, приходит. И Джейн расслабляется – никаких расспросов, не надо никому объяснять, почему её лицо каменеет каждый раз при упоминании Моро: чужие домыслы надёжной стеной скрывают истинную причину. А Джейн скорее умрёт, чем расскажет кому-то о ней. Быть может, такое отношение выглядит неуважением к его памяти, но Тревор бы точно её понял.

После взрыва Кремля ненависть к Моро вскипает с новой силой. Абсурд, но мерзавка своим появлением словно высосала из агента Картер всю удачу – ещё одна проваленная миссия и пропавший напарник. Джейн не суеверна, она старательно гонит от себя подобные мысли, но те всё равно возвращаются. Команда сработала предельно чётко, она сама выполнила свою часть работы на высшем уровне, просто их переиграли. Это разумное объяснение, и оно единственно возможное. Вот только пока Джейн добирается до точки эвакуации, пока вместе с Данном ожидает отправления теплушки, гадая, где Итан и выжил ли он вообще, никак не избавиться от мысли, что именно ты принесла всей группе несчастье, потому что не справляешься, не можешь. Не агент. Дрянь беспомощная. Плесень.

Но Хант возвращается, да ещё притаскивает с собой похожего на встрёпанного воробья аналитика – и тугой узел, казалось, насмерть стянувшийся в груди, немного ослабевает. От озвученного им плана привычным азартом холодеют кончики пальцев, разумеется, она согласна. Помимо более чем очевидной ядерной угрозы, помимо желания исправить промах своей группы Джейн движет вспыхнувшая ярко, неожиданно, а теперь просто захватившая сознание потребность уничтожить Моро. Это не наказание и тем более не месть, просто необходимое условие того, чтобы жить дальше. Сейчас её не сдерживают ни приказы, ни должностные инструкции – их команда вне закона, какие уж тут правила, – и это пьяно будоражит кровь, вырываясь наружу коротким, сдержанным:

– Мы её устраним.

Итан смотрит строго, будто на нашкодившую старшеклассницу, и одновременно понимающе, Джейн с трудом принуждает себя не морщиться, как от зубной боли. Да, она осознаёт всю важность любого свидетеля, любой ниточки, способной привести их к Хэндриксу – это вслух; да, она готова подождать ещё немного, оказывается, она уже давно только и делает, что ждёт, несколько дней роли не сыграют – это про себя. И это правда. Почти.

Потому что каждая минута, пока эта сука жива, отравляет Джейн. Ей странно и одновременно радостно, что никто – ни Итан, ни Бенджи, ни свалившийся на них в Москве Брандт – не замечают, как она гниёт изнутри, рассыпается в труху, не догадываются, что скоро от агента Картер останется только жалкая оболочка. Но на бессмысленные переживания опять нет времени, и она улыбается, активно участвует в обсуждении операции, дышит и приучает себя жить с разворачивающейся внутри пустотой.

Самообладание отказывает, когда на экране монитора Джейн видит заходящую в лифт Моро – словно выключателем щёлкнули. Сдержанная грация настороженной кошки, по-птичьи невыразительное лицо, клубнично-красные губы, сканирующий взгляд. Сквозь стены лифта и разделяющие их этажи Джейн ощущает его холодное, оценивающее касание, и у неё ноги подгибаются. Она резко прикусывает щёку изнутри – слишком сильно, наверное, даже до крови, вкуса она не чувствует – боль отрезвляет, помогает собраться. На экран Картер больше не смотрит.

Миссия и без её невроза грозит рассыпаться карточным домиком: раньше срока прибывает не только Моро, но и Уистрем со своим консультантом. Ломается аппарат – и Джейн с Итаном вынуждены идти без силиконовых масок. Ломаются планы – и в последний момент приходится перепрограммировать чемоданчик и отдавать террористам верные пусковые коды. Они сильно рискуют, шансов допустить фатальную ошибку становится всё больше, но теперь можно лишь пытаться довести начатое до конца: другого варианта у них не остаётся.

Секунды стремительно обретают вес, ноюще давят на плечи и психику. Картер отправляется в “свой” люкс, Хант с Брандтом на этаж ниже, в номер Моро. Джейн вся как натянутая струна, вот-вот порвётся. Адреналин просто захлёстывает, пожалуй, для неё это слишком; Итан, наверное, в восторге.

Решительный стук в дверь выводит Джейн из оцепенения. Ну, вот и всё. Она оборачивается, ловя в наушнике отголосок такого же стука, и решительно идёт открывать. Пальцы уже готовы коснуться отполированного металла дверной ручки, когда память неожиданно подсовывает воспоминание: твёрдая, широкая ладонь отца, уверенно прижимающаяся к её руке, – Джейн расслабляется и прилепляет к губам обворожительную улыбку. Эту партию она разыграет до конца и наилучшим образом, уж на это сил хватит. Она и раньше загоняла себя в шкуру этой гадины, и она справится.

Джейн в праве собой гордиться: она ведёт себя непринуждённо, ничем не выдаёт своё волнение и, как может, тянет время. Сбивается лишь единожды, когда слышит приглушённый наушником не забытый голос: “Лучших я убила”. Говорится явно с улыбкой – кокетливой, самодовольной и самую чуточку небрежной. До Картер долетает хрипловатый переливающийся смех, и по спине прокатывается волна озноба: на секунду она готова поверить, что мерзавка может её видеть и обращается именно к ней, – но Бенджи, умница, выручает, и Джейн быстро берёт себя в руки, не позволяя своему личному аду вырваться наружу. Полученные от Уистрема бриллианты она перебирает расслабленно, вальяжно, даже чуть скучающе. На камнях останутся её отпечатки, незримый яд её ненависти, и Джейн приятно думать, что сейчас их передадут ей вместе с платой за коды. Если бы чувства могли убивать, Сабин Моро умерла бы от первого же касания.

Уистрем с ядерщиком Леонидом уходят, забрав портфель, и Джейн уже готова облегчённо вздохнуть, когда всё в сотый раз за сегодняшний день идёт не так. Она не знает французского, но отчаянность вопля Моро и последовавшие звуки борьбы говорят сами за себя. Итан орёт: “Моро уходит!” – и Джейн решительно скидывает туфли.

Хант продолжает что-то требовательно кричать, пока она несётся вниз по лестнице, но Джейн его уже не слышит. Она практически вышибает дверь корпусом, выскакивая в нужный коридор. Дальше время перестаёт существовать: вот Моро отчаянно жмёт на кнопку вызова лифта, потом резко оборачивается на шум. В прозрачных глазах мелькает ужас узнавания, руки ощутимо дрожат, когда она вытаскивает из сумочки пистолет и пытается навести его на Джейн. Это уже не имеет никакого значения, как неважно и наполняющее лёгкие чувство искажённого дежа вю, потому что Джейн налетает на девушку взбешённым вихрем, опрокидывая на пол и выбивая из рук оружие. Пуля уходит в потолок.

Борьба оказывается странно не долгой, и вот уже Джейн прижимает пистолет к виску Моро, для надёжности с силой заведя той руку за спину. Она тяжело дышит и едва сдерживается, чтобы не наклониться к скрытому светлыми волосами уху и не прошептать: “Зря ты в это полезла”, – так поступила бы Джейн. Агент Картер плавно перемещает ствол, ощутимо вдавливает дуло между острых лопаток и грубо толкает пленницу вперёд. Нельзя, ни в коем случае нельзя показывать, что она помнит.

Но Моро всё чувствует, наблюдательная стерва, и слова хриплым, ленивым ядом начинают сочиться с полных губ:

– Нервничаешь, милая? Напрасно.

В ответ Картер молчит и только крепче сжимает тонкое запястье. Всем своим существом она чувствует, как в месте контакта безжалостной кислотой разъедается столько лет накладываемая броня – становится хрупкой, ломкой, готовой вот-вот растрескаться и окончательно похоронить её под своими проржавевшими обломками. Джейн пытается сдержать разрушение. И молчит.

– Как тебе мой подарок? Он тебя дождался? – не унимается Моро.

Сознание с душной неотвратимостью заволакивает сизый дым. Он расползается по стенам, собираясь в отталкивающе красивые, подёрнутые белым пушком розетки. Джейн зло встряхивает головой. Она не сомневалась, что смерть Ханауэя была тщательно спланированной игрой, но сейчас от будничности тона, которым об этом говорится, у неё перехватывает горло. Циничная беспринципная дрянь. Желание вырубить суку рукояткой пистолета или хотя бы с силой впечатать кукольным личиком в потёкшую гнилыми бороздами штукатурку коридорных стен становится просто нестерпимым. Картер усилием заставляет себя смотреть исключительно в пол и размеренно дышать в такт шагам. Она не может позволить себе ничего из этого, даже ответить не может, потому что взвинчена настолько, что непременно сорвётся на крик. А значит – в любом случае – проиграет.
Моро продолжает говорить, Джейн отгораживается от звуков, прокручивает в голове способы удержания противника. Считает ступени, отслеживает подходящие для побега места, раз за разом отгоняя тошнотворно-настойчивые видения: затягивающее кровавое болото… яркий свет ламп, холод металлической каталки, склонившаяся Моро с зажатым в руке скальпелем… сине-зелёные ветвящиеся наросты, сползающие с потолка... Лестничный пролёт кажется бесконечным, до их номера чёртовы километры, снисходительное “Да ты, я смотрю, подтянулась” пробивается сквозь блоки…

– Просто заткнись, – цедит Картер сквозь сжатые зубы и со злостью вталкивает Моро в номер, сдавая Бенджи пленницу вместе с пистолетом. Контроля остаётся лишь на то, чтобы скрыться в спальне. Джейн хватает сумку, резко “вжикает” молнией – голова как песком набитая, руки в чём-то клюквенно-липком, проклятое воображение! Пистолет, точно, в сумке пистолет, его нужно достать, пальцы никак не желают подчиняться, надо только успокоиться. Картер замирает, взгляд мечется по комнате, пытаясь уцепиться: покрывало кровати, портьеры, картина на стене – хоть что-то реальное, незыблемое, не окрашенное сизым страхом и красной яростью.
Громкий грохот из гостиной приводит в чувство. “Проклятье, Бенджи! ” – проносится в голове едва ли быстрее, чем Джейн выбегает из спальни. Данн без сознания, Моро поднимается с колен, держа в руке пистолет. Картер снова опережает движение мерзавки на какие-то секунды, они падают на журнальный столик, оружие отлетает куда-то в сторону.

То, что происходит дальше, мало походит на драку обученных спецов, скорее, на простую потасовку. Джейн трудно сосредоточиться на ударах – отголоски прошлого, её прежних кошмаров прорываются из подсознания, накладываясь на реальность, смешиваясь с ней; она едва отличает одно от другого. Треск оторванного рукава. Праздничный хлопок вылетающей пули, приправленный снисходительным “Живи”. Громкие, яростные вскрики соперницы. Затихающее, хриплое признание, стекленеющий взгляд. Брошенная в запале ваза, звон осколков. Брошенная в мусорный бак кукла, обиженный взгляд запорошенных гнилью глаз. Безумная, сводящая с ума карусель, прорастающая серой, нитчатой безысходностью.

А Моро… Моро напугана. Да, эта тварь определённо боится – лицо больше не фарфоровая маска, о нет! – расчётливые убийцы не хватаются за лежащий за полке штопор, как за последнюю соломинку.

Прямая угроза, острым винтовым кончиком уставившаяся Джейн в лицо, замыкает что-то в подкорке, запуская годами оттачиваемую программу рукопашного боя – и она начинает драться. Не по-бабьи, по-настоящему. Встречает и возвращает удары жёстко, даже в чём-то скупо, точно дозируя силу, экономя силы и дыхание. Ведомое рефлексами тело ощущается настолько естественно, что поначалу Джейн ничего не замечает.

А когда, наконец, обращает внимание, приходит в восторг. Сейчас Джейн готова расхохотаться в лицо любому мозгоправу агентства. Их вечные “Контролируйте свой гнев”, “Эмоции – плохой союзник” и “Только с холодной головой можно победить противника” – не более чем запротоколированная чушь. Картер в бешенстве, и эта холодная, вымороженная до хрустальных иголок ярость, работает, как допинг. Она прекрасно знает предел своих возможностей, свой потолок – она его перешагнула. Реакция – острее, удар – чётче и техничнее. И она сильнее Моро, чёрт побери! Не так уж намного, но, кажется, до этой суки тоже начинает доходить.

Моро сопротивляется с отчаянностью обречённого человека. Она уже изрядно измотана, но держится стойко – кружит по комнате, атакует, пытается блокировать удары. И ей первой удаётся завладеть пистолетом. Джейн мёртвой хваткой вцеляется в предплечья соперницы, не давая прицелиться, они отчаянно борются за пистолет, превращая потолок в решето. Мерзавка с силой впечатывает её в стекло – в опасной близости от зияющего проёма, – Джейн стремительно выворачивается из захвата, пригибается и со всей злости бьёт ногой.

Моро отлетает назад, но вместо глухого удара тела о стекло слышится полный ужаса визг. Этот звук ещё стоит в ушах, когда Джейн оборачивается, толком не соображая, что же произошло, на коленях подползает к самому краю и завороженно смотрит вниз. От ощущения высоты и оседающих в крови эмоций перед глазами всё слегка плывёт, и Джейн всерьёз опасается упасть следом. Крошечная фигурка в чёрном летит вниз, отчаянно и нелепо размахивая руками, и расшибается об асфальт. Всего лишь игра воспалённого воображения – разглядеть что-то с такой высоты невозможно. Заполнивший голову туман постепенно рассеивается. Но вины нет, разочарования нет, лишь что-то неправильное, ликующее огненным цветком распускается за диафрагмой.

Картер заставляет себя отодвинуться от края и медленно подняться. Вот и всё. В этой истории длиной в три с лишним года поставлена точка. Кровавая и окончательная. Отвратительный каламбур, тупой и примитивный, от него за милю несёт второсортным боевиком, но рождающееся внутри полупьяное веселье неумолимо переплавляется в смех.

Она перехватывает обвиняющий взгляд Брандта, всё ещё замершего в дверях с пистолетом наготове – от направленного на неё дула змейками разбегаются невесомые белёсые нити. И понимает, что если сейчас расхохочется, он её просто пристрелит.

Приходится сдержаться.

@темы: текст, фэмслэш, Mission: Impossible, Йолька, джен, рейтинг R

---

[Arasi]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Модераторы

[American Secret Agents]

Дорогие друзья! Обращаю внимание, что права модераторов могут быть присвоены только членам сообщества! Так что чтобы оказаться в волшебном списке (который просматривает закрытые организационные записи и, наверное, может что-то редактировать), нужно вступить и написать у-мыл в профиль Arasi.
Нынешний список модераторов можно посмотреть в профиле сообщества.

@темы: организационное

---

[Хельга Винтер]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Хельга Винтер]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Хельга Винтер]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Хельга Винтер]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Хельга Винтер]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Хельга Винтер]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Хельга Винтер]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Многоточие

[Рыжий]

Название: Многоточие
Автор:  Рыжий
Бета:  Arasi
Размер: серия драбблов
Пейринг/Персонажи: Итан Хант/Уильям Брандт
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: каждая романтическая история имеет свой неписаный канон. А в рамках мира секретных агентов?
Примечания: Серия является дополнением и продолжением дилогии "Точка бифуркации" и "Точка невозврата".
Мат в наличии

Осознание чувств

Осознание чувств

Примечание: действие происходит во время фика «Точка невозврата» между аэропортом и возвращением Брандта домой.

В свое время приятель посоветовал Уиллу одно местечко, где можно найти себе даму на ночь. Эка невидаль, конечно, найти проститутку в Нью Йорке. Но Ларри говорил, что в этом салоне девочки выполняют любые желания и вовремя проходят медицинский осмотр.
К тому же, к уличным шлюхам Брандт не был готов. Как и к тому, чтобы снять девочку в баре. Нет, ему нужна была профессионалка. И главное – что б молчала.
Конечно, будь здесь психоаналитик, он рассказал бы что-то про сублимацию своих истинных желаний. Но ни одному психоаналитику Брандт бы эту историю никогда не рассказал. И да, он намеренно выбрал высокую блондинку. Во избежание ассоциаций.

– Ну, рассказывай.
Уилл непонимающе вздернул брови и повернулся к лежащей рядом девушке. Та только лениво усмехнулась и повернулась на бок лицом к нему.
– Слушай, я тут давно работаю и вижу, когда ко мне приходят не просто потрахаться. Кто она? Жена твоего друга? Невеста? Твоя сестра?
– Не она, – буркнул Уилл в порыве неожиданной даже для себя откровенности. – Он.
– И что? – без всякого удивления переспросила блондинка. – Он не гей?
– Не он, – так же мрачно ответил Брандт. – Я.
Тут уже она удивленно подняла брови, а Уилл, глядя на эту гримасу, неожиданно фыркнул. Вдумался в ситуацию, снова фыркнул, а потом беззастенчиво заржал – над Хантом, над самим собой и над историей в целом.
Правда ведь смешно.
– Полегчало? – участливо поинтересовалась девушка.
Брандт кивнул, сел, вытянул из бумажника еще одну банкноту и положил на тумбочку у кровати.
– Это за услуги психоаналитика.
Оделся, вышел из номера и через три минуты уже садился в машину. Вспомнил диалог, снова рассмеялся и дал по газам.

Свидание

Свидание

Примечание: три месяца после событий, описанных в «Точке невозврата»

Уилл толкает его к стене с такой силой, что вышибает дух. Итан резко выдыхает, а вздохнуть уже не получается – губы решительно заняты.
Обычно из них двоих с ума сходит именно Хант. Так уж повелось. А теперь так приятно узнать, что и у Брандта может снести крышу. Так приятно – но так неожиданно.
– Эй, – шепчет Итан между сумасшедшими поцелуями. – Мы в постель собираемся или в травму?
– Извини, – выдыхает Уилл ему в губы и тут же кусает шею. Хант приглушенно стонет, вцепляясь в его плечи. – Извини, – повторяет Брандт коротко, и дышит Итану в ухо, щекотно задевает губами. – Время…
Времени и правда нет, они не виделись месяц и не увидятся еще два, Уилла взяли консультантом – временно, как Лютера. И Ханта это бесит. А потому он даже рад, что им сейчас вытирают стенку, это помогает кое-о-чем забыть. Но Уиллу он этого не скажет. Можно просто кое-как оторваться от его губ, схватить за руку и потащить в спальню. А потом забыть к чертям обо всем, потому что отвлечься от Уилла у Итана никогда не получается. Особенно в такие моменты.
– Чувствую себя на свидании, – констатирует Итан получасом позже, вытягиваясь на кровати. На шее у него багровеет след от зубов, а губы распухли совершенно неприличным образом.
– В следующий раз куплю тебе цветы, – обещает Уилл, лениво проводя пальцем по коже любовника – от плеча к запястью.
Хант смеется.
– На тюремном свидании, я хотел сказать. Там обычно как раз так и трахаются.
– Интересно, кто тебя навещал в тюрьме? – без угрозы размышляет Брандт, устраивая голову на подушке.
– Знаешь такое понятие – «теоретические знания»? И вообще, это я должен купить тебе цветы.
– Можем просто пойти в кино, – предлагает Уилл и с сожалением смотрит на часы. Выходить через тридцать минут.
– У меня аллергия на попкорн. И я не сказал, что меня не устраивает твой вариант, – Итан тянется к любовнику и опрокидывает его на себя.
– Какой? – тихо выговаривает Уилл ему в губы.
– Этот, – так же тихо шепчет Итан.
Потом Уилл все равно притащит ему цветы. Правда, из номера объекта. С нейро-токсинами на лепестках. Для передачи в лабораторию.
Но кому какая разница? У них конфетно-букетный период, а аналитики любят правила.

Романтический вечер

Романтический вечер

Примечание: пять месяцев после "Точки невозврата"

Иногда на Итана накатывает. Какой-то нереализованный романтический вирус, который чудом сохранился в организме – не иначе.
Уилл сидит у телевизора, бездумно пялясь в новостную программу. Итан мог бы поклясться, что Бранд ни слова не воспринимает. У него перегруз – пришлось три дня подряд разбираться с компроматом, причем на большой скорости.
Они вместе уже около полугода. А Итана до сих пор иногда накрывает.
Он подходит к дивану, кладет руки на плечи Уилла и начинает разминать сведенные мышцы – сильно, но стараясь не причинять лишней боли. Брандт оборачивается – в мутных от усталости глазах читается удивление.
– Итан, – интересуется он. – Ты сдурел?
Хант смеется.
– Ты рушишь всю романтику!
– Романтику? – переспрашивает Уилл. – Не вздумай петь серенады под моим окном.
Итан хмыкает, проходясь пальцем по теплой коже.
– Твою же мать, как я устал... – тихо продолжает Уилл. – Я хочу в душ. А еще я хочу секса. В качестве компенсации за трехдневную еблю мозгов. Это достаточно романтично?
И это настолько типичная для Брандта фраза, и настолько его уточняющий вопрос, что Итан даже умиляется. Нет, с ним явно что-то не в порядке. Нормальные люди умиляются при виде котят, а он – при виде задолбанного работой мужика, который требует у него секса.
– Безумно, – выдыхает он. – Ты просто прелесть.
И получает в лицо подушкой.

Ночь любви

Ночь любви

Примечание: восемь месяцев после событий «Точки невозврата»

Эвелина Найтингейл, двадцать шесть лет. Блондинка, глаза карие, рост средний, особых примет не имеет. Сфера деятельности – проституция. Побочная сфера деятельности – шпионаж.
А еще мисс Найтингейл – единственная причина для двух мужчин быть запертыми в крошечной комнате с огромной кроватью в самом шикарном борделе города Бостона.
Слева раздается громкий стон. Итан вскидывает бровь и продолжает щелкать клавишами ноутбука. Справа раздается равномерный стук. Брандт вздыхает и потирает ноющий висок. Он сидит на полу, а Ханту, как командиру, уступил кровать. До конца смены Эвелины еще два часа, а его уже в конец все достало.
Еще один стон. Слева.
– Хант, почему все вокруг развлекаются, а мы работаем?
– Хочешь присоединиться? – немедленно отзывается Итан с кровати.
– Нет. Просто меня уже затрахало все это слушать.
– Ну, логично, это ведь бордель, – Итан весело скалится и поясняет на недоуменный взгляд. – Бордель. Тебя затрахало.
Уилл пытается выразить мимикой отношение к офигенному чувству юмора агента Ханта. Итан прекращает улыбаться, встает с кровати и садится на пол рядом с Уиллом.
Он молчит, а Брандт вспоминает, говорил он или не говорил, как его успокаивает тепло чужого тела рядом.
– Все у нас не как у нормальных людей, – бормочет Уилл, откидывая голову на кровать. Боль в виске постепенно утихает. – Даже в бордель мы ходим работать.
– А тебе хочется? – откликается Итан.
– Чего? Отдыхать в борделе?
– Нет. Чтобы у нас все было, как у нормальных людей, – Уилл открывает глаза и недоуменно смотрит на Ханта. Тот поясняет: – Ну, у меня было. Ничего особенного.
Справа согласно стонут. А Итан, кстати, врет, и не краснеет. Ему нравится нормальность. Но в данный момент эта ложь смотрится почти как забота. Хант не глядя кладет ладонь Уиллу на плечо.
– Еще чуть-чуть, – и продолжает стучать по клавишам.
Головная боль, кстати, уже совершенно прошла.

Клятва вечной верности

Клятва вечной верности

Примечание: полтора года после «Точки невозврата»

После того, как они вытаскивают на берег все вещи, Итан безмятежно укладывается на песок и подставляет спину солнцу. Брандт пинает свой рюкзак в тень и садится рядом.
– Что думаешь делать? – интересуется он.
– Отдыхать, – невнятно бурчит Хант. Вздыхает, переворачивается на спину.
У него типичный «загар туриста» – четко по границе футболки. В последнее время они просто не вылезают из южных стран. Итан потягивается, выставляя на обозрение загорелую шею с едва видным пятнышком недавнего засоса. Уилл усмехается и отводит взгляд.
– Отличная возможность представить, что я в отпуске.
– Твоя одержимость отдыхом начинает принимать угрожающий оборот. У нас самолет в воздухе заглох, – Брандт все-таки растягивается рядом.
– Да ладно, мы едва успели взлететь, – отмахивается Итан.– У меня, может, жизнь сложилась. И я хочу в отпуск.
– Что это у тебя сложилось? – ворчит Уилл, но на самом деле ему совершенно не хочется спорить. Он тоже устал. В Конторе как с цепи сорвались после того случая с кротом в верхах. Последние полтора года они как белки в колесе.
– Ну, – поясняет Хант, переворачиваясь на бок. – Жизнь, понимаешь? Все, как надо. Пойманный крот, выполненная миссия, моя команда. Ты, – перед этим «ты» он слегка медлит, будто собирается с духом. Маленькая пауза, но Уилл слышит. Он поднимает глаза, и обнаруживает, что Итан смотрит на него этим своим «я все знаю» взглядом.
Глаза у Ханта темные, и кажутся еще темнее из-за густых ресниц и загара. Брандт молчит.
– Знаешь, я тоже раньше в это верил, – сообщает Итан, не отводя взгляд.
– Во что? – Уилл неуклюже приподнимает уголок рта, пробуя улыбнуться.
– В то, что если молчать, то все, о чем ты молчишь – сбудется, – очень серьезно говорит Хант. А потом придвигается ближе и улыбается. – Да ладно. Небо не рухнет на землю, если ты скажешь это вслух.
Брандт улыбается и прикрывает глаза. Потом снова встречается взглядом с любовником. Итан приподнимает бровь.
– Ну окей, ты победил, – сдается Уилл.
Хант расплывается в самодовольной улыбке и придвигается еще ближе, почти сталкиваясь с ним носом. Брандт притворно вздыхает и театральным шепотом сообщает:
– Я тоже хочу в отпуск.
А потом кладет руку Итану на затылок, притягивает к себе и целует. Смешок Ханта тонет где-то между двумя заполошными глотками воздуха. У них никогда не получается целоваться лениво, как показывают в кино – всегда только быстро и жадно, как будто на скорость. Но Уилл не жалуется. Ему нравится, что Итан прижимает его ближе, наплевав на песок, забивающийся в одежду, нравится, что у Ханта такие умелые губы, и что поцелуй становится бесконечным. Ему вообще все в Ханте нравится. Особенно его талант слышать именно то, что было сказано, даже если слова этого не отражают.
Рев вертолета прерывает их на самом интересном месте. Итан оглядывается, потом утыкается Уиллу в шею и тихо смеется.
– У них там радар, зуб даю.
Брандт пожимает плечами.
– В любом случае мы не стали бы трахаться на песке, – практично замечает он.
Итан снова смеется, а Уилл не может отделаться от абсурдного ощущения, что у него, кажется, тоже все сложилось. Что с чем – надо еще разобраться, но определенно сложилось. И вряд ли когда-нибудь соберется рассыпаться.

@темы: текст, слэш, Mission: Impossible, Рыжий, рейтинг G - PG-13

---

Точка невозврата

[Рыжий]

Название: Точка невозврата
Автор:  Рыжий,  Arasi
Бета:  Arasi
Размер: миди (8088 слов)
Персонажи: Итан Хант/Уильям Брандт
Рейтинг: R
Категория: слэш
Жанр: романс, драма
Саммари: У Итана Ханта всегда были большие проблемы с личной жизнью. И от смены объекта интереса они не уменьшаются. А времени, чтобы во всем спокойно разобраться, как всегда нет – агент Хант опять в самой гуще событий.
Предупреждение: нецензурная лексика
Примечания: является продолжением фика "Точка бифуркации"; скачать обои для рабочего стола можно

здесь

здесь:

Если бы Итана Ханта спросили, какие отношения он считает самыми длительными, то он бы честно ответил: отношения с реальностью. Всю свою жизнь Итан только тем и занят – он трахается с нынешним положением вещей. И это абсолютно точный термин. На занятия любовью их времяпровождение не тянет никак, это жесткий трах, в котором самое главное – кто сверху. Или, если не зацикливаться на сексе, догонялки, прятки и покер одновременно. Таким мог бы быть роман с какой-нибудь циничной стервой, которая сама кого угодно завалит в два счета.
Итан не любит таких женщин. И такой секс тоже. Но кто ж его спрашивает?
Судьба? Удача? Нет, он не верит в такие глупости. Все эти несчастные и счастливые случаи, все эти стечения обстоятельств – да ради бога, он сам их подстраивает пачками, он работает на тех, кто решает, кому жить, а кому умирать. Хант не верит в судьбу. Он верит в то, что самостоятельно творит со своей жизнью, что захочет.
Кстати, об этом.
Уилл – он забавный. Итан записал бы это в личном деле, но не положено, поэтому он записывает у себя в голове, там, где валяются характеристики прочих участников команды. Уильям Брандт – надежный, высокопрофессиональный аналитик и оперативник. И Хант считает, что ему очень повезло выловить такого из реки. Уилл анализирует всю входящую информацию и делает это непрерывно. Когда они вылезают из воды, чудом разминувшись с пулями русских полицейских, первое, что спрашивает его Брандт – это почему те стреляли в светящегося покойника. Брошенные конторой, посреди незнакомого города с клеймом террористов-подрывников, а все что интересует Уильяма Брандта – это психология преследователей.
Они продираются через комнату, полную боевиков, чтобы вывалиться из окна в дурно пахнущую воду мутной реки. Это уже Кабул, правда, отличия от Москвы не слишком велики: у Итана посыпался очередной план, и сработала очередная импровизация. Вылезают они живые, изрядно поцарапанные, с привкусом гнилой воды на языке. Итан отряхивается и представляет, что сейчас говорит Бенджи в эфире, и как матерится Лютер. Но ведь миссия-то выполнена.
– Это была импровизация, или ты так планировал? – деловито уточняет Уилл, тряся головой. Он похож на взъерошенную сову – глаза у него круглые и волосы от нежданного купания стоят дыбом.
– Импровизация, – Итан смеётся. Уильям Брандт и его вопросы – серия очередная.
– Угу, – глубокомысленно замечает Уилл.
Брандта вообще, похоже, интересует все и всегда. Обычные люди проходят период бесконечных вопросов года в три, а у этого конкретного аналитика он грозит затянуться до бесконечности. И пока Уилл не уяснит себе все необходимое, он никуда не пойдет и делать ничего не будет. Итана это забавляет, злит и восхищает одновременно. Последний раз такое было давно, с Клэр, наверное. Молодость, первая любовь, все такое прочее.
Ко «всему прочему» можно отнести тот факт, что к двадцати пяти годам у Итана Ханта не было совести, моральных запретов, страха и отчаянно не доставало христианского милосердия. Зато он стрелял без промаха, увлекался экстремальным альпинизмом, мог спланировать операцию за считанные минуты и нравился всем без исключения. И еще был ближайшим помощником командира в одной из самых сильных команд Конторы.
А в двадцать шесть он вскрыл штаб-квартиру ЦРУ и ликвидировал предателя-босса, параллельно угробив «первую любовь».
Но своей безумной выходкой Итан поймал "крота", в одночасье получил неофициальное звание самого-самого и почувствовал себя звездой. Крайне разочарованной звездой, надо сказать.
Они добираются до своей базы в Кабуле, Бенджи устраивает скандал, крича, что к дьяволу разработку планов, если Итан со своей импровизацией ломает их к чертовой матери. Данн действительно серьезно перепуган, обычно он себе такой явной критики не позволяет. Лютер неодобрительно молчит.
– В тех условиях это был единственный вариант, – сообщает Брандт. – Остальные хуже.
– Какие? – интересуется Лютер.
Полночи они втроем чертят схемы отхода, на будущее. Ругаются, вырывают друг у друга лист, как младшеклассники. Никому даже в голову не приходит взять в руки планшет и вычертить схему в 3d. Лютер смотрит, как Уилл двигает карандашом по бумаге и одобрительно качает головой. У Брандта горят глаза. Нереализованные возможности и аналитика процессов – явно не специализация Ханта, но есть что-то завораживающее в том, как Уилл раскладывает реальность на составляющие и словно чертит тут же штук пять параллельных миров. Отслеживает, перепроверяет, уточняет, учитывает. Он, в общем-то, всегда такой: ничего не пропускает, как будто сканирует происходящее вокруг, держит в голове и свои действия, и план операции, и напарника. Итан бы давно свихнулся с таким способом восприятия, а Брандт как-то умудряется существовать.
Ночью Хант торчит на улице, глядя на крупные, как вишни, афганские звезды. Их база надежно укрыта в диком горном районе. Можно спокойно сидеть на жесткой траве и дышать горным воздухом. Говорят – полезно.
– Не спится? – Брандт стоит рядом, тоже рассматривая небо.
– Адреналин.
Уилл кивает.
– Знаешь, Хант, к твоим бы импровизациям хоть каплю стратегии…
Итан фыркает, закидывает руки за голову и ложится на землю.
– Стратегия… Скажи мне, стратег, как соблазнить мужчину?
– Предложи ему секс, – раздраженно откликается Брандт, который, очевидно, рассчитывал на серьезный разговор.
– Думаешь, сработает?
– А ты для вящей убедительности надень зеленое платье в пол, заведи в укромный угол и сломай ему руку, в Мумбаи же подействовало! – Уилл раздраженно хлопает дверью, а Итан тихо смеется.
И то верно, внезапный секс не кончается «и жили они долго и счастливо»
Нию он встретил, когда ему было двадцать девять. Итан подумал тогда, что вот такая женщина ему подходит – авантюрная, злая, умелая, страстная. Надо было немного подождать, но он не хотел ждать. В такие моменты на него накатывало ощущение безбашенной вседозволенности. Что значит – "нельзя"? А я хочу! Что, агент Хант не может позволить себе красивую женщину что ли? Конечно, он мог. Пришел, увидел, победил – и уже потом выяснил, что Нию пригласили не как консультанта, а как живой маячок для ее бывшего дружка. Итан никогда не считал себя джентльменом, но все равно было неприятно отправлять девушку после «ночи любви» к её бывшему приятелю: «Приедешь, поболтаешь, потрахаетесь в честь встречи – ничего особенного, только мы тебе маячок вколем».
Разумеется, они спасли и Нию, и надежно заперли ее дружка, и даже вирус, из-за которого затевался весь балаган, уничтожили. Они с Нией мило съездили в отпуск, но на этом все и закончилось. А кто захочет связываться с человеком, который тебя так подставил?
Неприятная история получилась.

***
– Твою мать, если ты в следующий раз заставишь меня делать что-то подобное... – Брандт не говорит, а практически шипит, потому что его изрядно придушили. В основном, по милости очередной импровизации Итана.
– Тшшш... – Хант кладёт руку ему на плечо. – Все же обошлось.
– Обошлось?! Ты, сукин...
– Уилл, я могу извиниться.
– Да хрена с два мне твои извинения! – если бы взглядом можно было прожигать, то Хант бы уже дымился.
– Дома поговорим, хорошо? – голос у Итана ласковый как никогда. Брандт зло выдыхает сквозь зубы и отворачивается.
Не замечает, как Бенджи хмыкает, а Эльза поджимает губы. Он не особенно замечает перемены в поведении Итана. Может, потому что они живут вместе, а может, потому что от злости ему совершенно плевать на интонации Ханта или на то, в какой форме тот выражает свое раскаяние.
Итан живёт в квартире у Брандта уже четыре месяца. Если вычесть время на миссиях, получится двадцать семь дней. Найти предлог для переезда несложно, сосуществовать в помещении в двести квадратных метров – комфортно. Только как при этом объяснить себе, почему Уильям Брандт вызывает такое чувство сумасшедшего восхищения и… удивления? Не то, что бы Итан вообще собирался это как-то объяснять. Ханта накрывает – и это означает, что все советы и предупреждения ему до звезды, у него есть план, и весь остальной мир может строиться и маршировать к чёрту.
Уилл охренительный – и этой мысли вполне достаточно. Возможно, конечно, что Итан просто давно не работал с равными себе профессионалами. Но Уилл настолько правильно дополняет своими действиями все то, что делает Итан, что крыша едет от восторга. И Ханта несет.
Если бы существовал счетчик, который срабатывал бы каждый раз, когда агент Хант начинает со знанием дела творить полный бред – он бы давно уже перегрелся.

***
– Итан?
– Мммм?
– Ты меня по этому поводу никогда не слушаешь, но я должен попытаться, – Лютер осторожно крутит головой, разминая шею, и снова приникает взглядом к биноклю.
– Прямо сейчас?
– Твоя потребность в тихой семейной жизни становится похожей на сексуальную девиацию.
– Совершенно не понимаю, о чем ты, – улыбается Хант.
– Когда пару лет назад кто-то по пьяному делу втирал мне про «любят и ждут» и про «ценить таким, какой я есть», я, кажется, советовал купить собаку. Совет могу повторить.
Итан фыркает.
– А может я нашел свою большую и чистую любовь?
Лютер раздраженно сплёвывает и качает головой.
– Подарю вам собаку на свадьбу… «Секс для чайников» добавить в комплект? Или думаешь, твой аналитик сам догадается, к чему ты клонишь?
– Движение в секторе А, – шипит рация голосом Бенджи.
– Отбой, – тут же подключается Брандт, – кажется, это просто животное.
– Если это собака, – влезает в эфир Хант, – изловите её и принесите Лютеру. Узнаете много нового о сексуальных девиациях.
Лютер матерится, отбирает приёмник и ещё минут пять пытается восстановить рабочую атмосферу.
И всё это, от ворчания Лютера до внезапно обострившегося чувства приближающейся беды, напоминает историю с Джулией.
Тогда Итан пошел на самый крупный компромисс с работой – вообще отказался от миссий. Стал куратором, обучал агентов. Появилось свободное время, которое он с удовольствием тратил на невесту. Да, жениться – это было важно. Джулия – она была из того мира, который Итан покинул уже давным-давно. Мира стабильности и порядка, где самое страшное – это попасть в тюрьму, а штраф за неправильную парковку может испортить настроение на весь день.
Опять-таки, его предупреждал Лютер, но Ханту было все равно. Он хотел нормальной жизни. Очень хотел. И, конечно, собирался сказать Джулии правду – потом, как-нибудь.
Спустя несколько лет он мог себе признаться, что тогда был феерическим идиотом, и реальность поимела его особенно изощренно. Кем надо быть, что бы жениться посреди операции с врагами на хвосте? Элементарно – надо быть Итаном Хантом, у которого отказали тормоза.
Та история тоже относительно неплохо кончилась – передачей Джулии под модификацию программы защиты свидетелей. Хант любил свою жену, но еще больше любил знать, что она жива и здорова.

***
По комнате скользят синеватые блики. Итан беззастенчиво дрыхнет на диване перед телевизором, занимая все сиденье и свесив ногу до пола. На столе стопка бумаг, и парочка листов слетела на пол. Классическая картина «агент Хант работал».
Уилл неодобрительно качает головой и тут же улыбается: на экране «Координаты Скайфол». Бонда домогается главный злодей.
– Итан, – Брандт трясет спящего за плечо. – Не хочешь передвинуться к себе, а?
Хант бормочет что-то и садится на диване – сонный и почти ничего не соображающий. Уилл, в общем, и не стал бы возиться, но сам прекрасно знает, как от ночевки на диване ломит спину. Итан поднимается, снимает с дивана плед и накидывает на плечи. Брандт щелкает пультом, прерывая сцену на середине.
– Будешь в следующий раз задаваться вопросами стратегии соблазнения, включи в арсенал фразу «Меня зовут Хант. Итан Хант».
Итан поднимает на него мутные глаза.
– Думаешь, сработает?
– Ну, если нет, сможешь пробраться на яхту главного злодея и трахнуть его подружку, – пожимает плечами Уилл.
Итан подходит еще ближе, смотрит ему куда-то в переносицу и низким со сна голосом выдает:
– Меня зовут Хант. Итан Хант, – и поднимает взгляд.
И Уиллу становится понятно, что это не совсем шутка: Итан смотрит серьезно, хотя взгляд еще не совсем ясный. Итан чего-то ждет. Брандт мотает головой и легонько толкает его в грудь.
– Шли бы вы спать, мистер Хант.

***
– Господи, зачем я вообще с тобой связался, – тянет Брандт, выдирая ногу из липкой болотной жижи. Они идут впереди, прощупывая дорогу длинными палками – к сожалению, ничего более продвинутого для хождения по трясине еще не придумали.
– И то верно, – смеётся Итан, отдуваясь и погружая палку в грязь. – Оставался бы главным аналитиком.
– Чистые офисы, костюм, галстук и блестящие ботинки...
– Еще скажи, что я тебе всю жизнь испортил.
– И скажу! – очередная беззлобная перебранка, где доля шутки определяется на усмотрение участников. – Из-за кого я таскаюсь по грязи, как чертова собака Баскервилей?
– Хочешь, я утоплюсь от чувства вины? – предлагает Хант.
– Еще чего, – влезает в разговор Бенджи. – Ты знаешь дорогу!
Из болота они все-таки вылезают, и даже с заданием справляются. Но Луизиана временно исчезает из списка любимых штатов Итана. И даже не из-за болот, а из-за дурной привычки местного населения палить куда ни попадя.
В квартире, которую они занимают во время миссии, всего две комнаты. В одной перед телевизором сидит Бенджи, а в другой Брандт перебинтовывает Эльзе задетое пулей плечо, тихо выговаривая за самодеятельность и безрассудство.
– Итан! – зовет Бенджи.
Хант подходит ближе.
– …полиция предполагает террористическую акцию, – вещает ведущая новостей. – Во время взрыва погиб находившийся в собственной квартире полковник Джеймс Грейсон. Министр обороны заявил… – Данн делает звук тише и оборачивается к шефу.
– Что скажешь?
Итан вздыхает.
– Скажу, что Контора сейчас на ушах стоит. Если взорвали полковника, то у ребят из антитеррористического отдела будет еще год голова болеть.
– Ты его знал?
– Немного. Общались пару раз. Он большая шишка. Только кадровых перестановок в верхах сейчас и не хватало.
Итан качает головой и идет в дальнюю комнату. Если Брандт закончил с Эльзой, надо сообщить ему о Грейсоне.
Но Уилл явно не закончил – когда Итан появляется в дверях, они с Эльзой стоят друг напротив друга, причем атмосфера между ними далека от дружеской.
– Я не лезла! – цедит Эльза сквозь зубы. – Мне просто не повезло.
– Ты пытаешься выслужиться, – спокойно отвечает Брандт, но видно, что спокойствия его хватит ненадолго. – Я не понимаю, что с тобой происходит.
– Слушай, я здесь, конечно, по твоей протекции, но отрабатываю свое место в деле!
– Что ты…
– Тот факт, что Хант ни от кого не скрывает свои предпочтения, не означает, что я обязана слушать твои советы. И знаешь, почему? – она уже практически шипит. – Потому что меня воротит от мысли, что в команде я оказалась при посредничестве твоей задницы.
Уилл шокировано моргает, а Эльза гордо дефилирует прочь. Брандт медленно переводит взгляд на Итана.
Возможно, если бы тот сделал вид, что не слышит или ответил ему вопросительным взглядом, разговор был бы другим. Но Хант улыбается. И тут же понимает, что это было ошибкой.
Правильно говаривал Лютер: "За свою наглую ухмылку ты рано или поздно получишь по зубам".
Хант иногда задумывался, какой вопрос задаст Уилл, когда до него дойдет.
Может: "Ты как себе это представляешь?". Или: "Какими ты видишь перспективы?". Что-то в этом роде.
– Это смешно, Хант? – спрашивает Уилл, впервые за всё время их знакомства без малейшего признака любопытства. Итан прикрывает дверь, а Брандт начинает теснить его к стене.
– Тебе кажется забавным, что благодаря твоему больному чувству юмора моё мнение воспринимается командой как каприз любимчика босса?
– Остынь, – Итан прекращает своё отступление, – Эльза всё неправильно поняла.
Брандт глубоко вдыхает и замирает в ожидании продолжения. Итан мнётся, придумывая формулировку, потом вспоминает школьный выпускной, ему становится смешно, и он просто разводит руками:
– Ну в общем, ты мне действительно нравишься, просто Эльза…
И пропускает удар в солнечное сплетение.
Он успел бы отследить рывок, если бы ожидал его, но от Уилла Хант давно уже не ждёт угрозы. Одним движением его прижимают к ближайшей стене. Кулак Уилла давит на грудь.
– То есть своей репутацией пидора-карьериста я обязан твоему большому и светлому чувству?
– Эльза утрирует и передёргивает.
Уилл на секунду прикрывает глаза, выдыхает воздух сквозь стиснутые зубы, и ослабляет давление на рёбра.
– Послушай, я поговорю с ней, – продолжает Итан и накрывает ладонью пальцы Уилла, заставляя разжать хватку. Брандт одёргивает руку.
– И заодно со всеми остальными, для кого твои предпочтения не являются секретом… Или, знаешь, зарегистрируй на фэйсбуке сообщество секретных агентов, и повесь там объявление… – он засовывает руки в карманы и весомо добавляет: – Мудозвон.
Повисшую тишину можно резать ножом. Итан тоже прячет руки в карманы, неосознанно копируя позу. Брандт отворачивается.
– И в следующий раз при «большом и светлом чувстве» сразу предлагай потрахаться – вместо чужой репутации пострадает твоя рожа.
Дверь за собой Уилл закрывает очень аккуратно, по всей видимости, избегая даже намёка хлопанье.
Обратный полет проходит в гробовом молчании. Бенджи спит, Эльза («Истеричная дура, что она ему наговорила?») сидит в конце салона, преувеличенно внимательно читая книгу. Уилл и Итан – на соседних рядах, разделенные проходом, смотрят каждый в свою сторону. Хант оборачивается раза два за полет. Уилл, кажется, ни одного.
На выходе из аэропорта Эльза пытается задержать Брандта виноватым "нам надо поговорить", но тот отвечает ей что-то не слишком приятное, садится в машину и уезжает.
В Контору с докладом Итану приходится ехать самому.

***
Домой Хант возвращается в крайне дурном расположении духа. Специально заглядывает на парковку – машины Уилла там нет. Колесит где-то, лелеет свою обиду. Хант пожимает плечами: Брандту все равно придется вернуться домой.
Позднее Итан не может сказать, что конкретно заставило его затормозить у самой двери. Возможно, то самое шестое чувство, которое волей-неволей развивается, когда постоянно скачешь под пулями. Что-то было не так. Итан осторожно поворачивает ключ в замке, толкает дверь. Тишина. В коридоре спрятаться негде, но на всякий случай он тянет из кармана пистолет. Нападающего подводит нетерпение. Он выскакивает, надеясь на эффект неожиданности, но Хант успевает раньше – ныряет под пулю и опрокидывает его на пол. Пистолет отлетает к стене. Итан седлает противника и с удивлением узнает в нем Уильяма Брандта. Замешательство длится пару секунд, а потом Хант проводит рукой под подбородком киллера и стягивает с него силиконовую маску. Теперь на него смотрит совершенно незнакомый парень.
– Так, давай обойдемся без проблем, хорошо? Ты отвечаешь на вопросы, а я не сношу тебе башку. Договорились?
Осторожный кивок.
– Кто заказчик?
– Он... удостоверение не показывал... – убийца хрипит, и Хант старается не очень сильно нажимать на горло.
– Формулировка твоего задания?
– Тебя – пристрелить. Свалить на этого, – кивок в сторону маски. Разгромить квартиру, разбить ноутбуки.
– Почему сегодня?
– Сказали, что ты будешь один.
Интересно, у кого это такие точные сведения? Итан задумывается и на секунду теряет бдительность, чем и пользуется пленник. Рывок, он дергается, сбрасывает Ханта и уже тянется к лежащему невдалеке оружию, но Итан хватает пистолет и бьет наотмашь рукояткой по голове. Нападавший мешком оседает на пол. У Ханта уходит секунд пять на то, чтобы осознать – киллер больше не дышит. Присматривается – точно, парень повернул голову, и пистолет врезался ему прямо в висок. Еще и силу удара Итан не рассчитал.
Замечательно, блядь. Просто отлично.
Что мы имеем? Убийца, который пришел по душу Ханта, причем пришел именно сегодня. Значит, источник, сообщивший об удобном случае, находится очень близко к команде. Иначе откуда он знал, что Брандт уехал неизвестно куда? А может, и о ссоре знал – это же какой шикарный мотив для Уилла. Еще и силиконовая маска. Итан полагает, что у родной Конторы есть, что ему предъявить, но не настолько, чтобы присылать смерть с доставкой на дом. Что такого произошло, чтобы его собрались убить? Только смерть Грейсона – больше просто нечего. Твою же мать. Ноутбуки.
Хант срывается с места, лихорадочно тыкает по кнопкам, включая компьютер в своей комнате. В почте мигает непрочитанное сообщение. Отправитель – полковник Грейсон. Итан подавляет желание постучаться головой о ближайшую стенку. Может хоть одно ЧП произойти в Конторе без его непосредственного участия? Как же. Мечтайте, агент Хант. Он щелкает на письмо, но экран отображает только неразборчивую последовательность символов. Отлично, оно еще и битое. Или зашифрованное, один хрен.
В замке проворачивается ключ, и Итан идет в прихожую.
Должно быть, на взгляд Брандта, это очень занятная картина – труп на полу и взъерошенный Итан рядом.
– Поздравляю, Уилл, – радостно рапортует Хант. – Мы по уши в дерьме!
Брандт явно к шуткам не расположен, что и выражает одним взглядом. Вид у него какой-то помятый.
Уилл кидает взгляд на тело киллера, а потом натыкается на силиконовую маску. Приподнимает бровь.
– Хант, что случилось? – подчеркнуто спокойно.
Итан устало садится на стул и трет руками лицо.
– Меня пытались ликвидировать. Вот этот, – кивок в сторону киллера. – Пришел сюда с заданием пристрелить меня, убедить всех, что это был ты, и разгромить нашу квартиру, а особенно – ноутбуки. У меня на почте – письмо от полковника Грейсона. Его убили на днях, валят все на террористов. Сделаешь выводы?
– Что в письме? – интересуется Уилл.
– Не читается. Шифровка, или дефект. Тут нужен Бенджи, а ему нужно время.
– Думаешь, Грейсон слил тебе информацию, которую ты не должен был получить?
Итан кивает:
– Причем, судя по всему, это какие-то очень горячие новости. Не сказал бы, что меня все любят, но это первый киллер на моей памяти, вооруженный нашей маской.
Брандт задумчиво барабанит пальцами по ноге. Размышляет. А Итан думает, как же все это не вовремя. Им бы сейчас поговорить как следует, а вместо этого...
– Я бы дал им то, чего они хотят, – наконец говорит Уилл.
Итан смотрит непонимающе. Уилл вздыхает.
– Тебе же нужно время на расшифровку. Организуем инсценировку. Немного твоей крови, пара выстрелов. Пока все будут гадать, жив ли ты и куда исчез, ты расшифруешь письмо и разберешься с этим делом.
"А я спокойно отдохну от тебя в камере" – Уилл этого не говорит, но, кажется, подразумевает.
Хант вздыхает. С другой стороны, чего он хотел? Чтобы Брандт полез грудью на амбразуру и предложил прямо сейчас пуститься в бега, дешифровать письмо и вдвоём воевать против неведомого противника? Он, в общем-то, прав: если Итан исчезнет, это вызовет у организаторов покушения замешательство, даст лишнее время. А Брандт побудет в безопасности, у своих. Он как всегда предусмотрителен.
Хант кивает, выражая согласие на план.
Вдвоем они быстро организуют все, что нужно: в квартире устраивают небольшой беспорядок, Итан, поморщившись, надрезает руку и украшает рубашку Брандта красными брызгами. За Уилла можно не волноваться – расскажет полиции какую-нибудь чушь, а со своими будет упорно молчать, разжигая любопытство. Возиться с ним будут долго.
Хант упаковывает снаряжение в небольшой рюкзак вместе с ноутбуком. Тащит тело киллера к пожарной лестнице. Оборачивается на пороге.
Брандт стоит в коридоре с пистолетом наготове – пальнет в стену, когда Итан будет вне досягаемости, чтобы привлечь внимание соседей а, следовательно, и полиции. Он молчит. Вся подготовка прошла в этом молчании – неловком и непривычном, прерывающемся только на очень вежливые реплики с обеих сторон. Брандт даже не поинтересовался, с чего это Итан пришиб нападавшего на месте.
– Я пошел, – зачем-то информирует Хант.
Уилл кивает.
Итан резко открывает дверь и взваливает труп на плечо. И уходит, не оборачиваясь. Когда тишину вечернего города разрывают три выстрела без глушителя, Хант заводит машину, сверяется с часами и начинает обратный отсчёт: пять минут до прибытия полиции, четверть часа до доклада в ЦРУ, пять часов до расшифровки послания, шесть – до освобождения Брандта.

***
До Бенджи он доходит уже глубокой ночью, спрятав тело и изрядно покружив по городу. Малоприятная возня с трупом, попытки сбросить гипотетический хвост, потом – идиотское столкновение с не в меру бдительным патрулём, решившим проверить личность подозрительного субъекта, беготня по подворотням от хвоста, теперь уже вполне реального, и в завершении – разборки каких-то малолетних бандитов в двух метрах от его автомобиля. Итан сидит сорок минут, затаившись в дальнем углу на нижнем ярусе предоплаченной парковки. Он начинает клевать носом и уже размышляет о том, чтобы плюнуть на комплект документов, спрятанный под обшивкой заднего сидения зарегистрированной на Джона Смита машины, когда местная служба охраны разгоняет хулиганов. Хант забирает паспорт, телефон и маскировку, параллельно прикидывая, что вот сейчас Уилла уже, наверное, час, как доставили в ЦРУ.
Данн живет в тихом районе, в маленькой квартирке, обставленной техническими новинками под самую крышу. Дорога вспоминается без труда. Правда, приходится опять лезть по пожарной лестнице, но Бенджи никогда не страдал паранойей и окон не запирает.
Итан осторожно проходит в спальню и трясет хозяина дома за плечо.
Тот вскидывается, со сна совершенно не понимая, что происходит. Приходится сжать руку сильнее.
– Тихо. Это я.
– Итан?! – Данн сонно моргает. – Ты что здесь делаешь?
Значит, об аресте Брандта он еще не слышал, иначе бы удивился сильнее.
– У меня к тебе дело.
– В три часа ночи?
– Бенджи. Ты мне поможешь или нет?
Данн только обреченно машет на него рукой.
– Конечно, нет проблем. Иди, я сейчас.
Вид дивана в гостиной вызывает мысль о том, что последний раз спать довелось почти двое суток назад. Итан бродит по комнате кругами, стараясь привести мысли в порядок. Расслабился. Погряз в иллюзии стабильности. «А представь, Лютер, что тебя любят и ждут. Что вот ты сидишь, работаешь, а тебя зовут спать. Потому что до тебя есть дело. Потому что ты небезразличен». – «Конечно, Итан… Заведи-ка ты себе собаку».
Бенджи входит в гостиную через пять минут, в джинсах и накинутой рубашке. Потирает лицо и садится к столу.
– Что случилось? У нас задание?
– Нет, скорее, у меня задание, – Итан кладет на стол ноут. – У меня на почте сообщение. То ли зашифрованное, то ли подпорченное сознательно. Восстановить можешь?
– Надо посмотреть, – пожимает плечами Бенджи. – Можешь сделать себе кофе.
Итан тащится на кухню. Бенджи – специалист высокого класса, к тому же надежный и симпатизирующий Ханту сверх меры.
Мобильник звонит, когда Итан уже выходит из комнаты. Бенджи недовольно косится на экран и уточняет:
– Эльза в курсе, что ты здесь?
Сон как рукой снимает:
– Не в курсе. И меня здесь нет. А ты спишь.
Бенджи настороженно хмурится и отклоняет вызов:
– А что, собственно, случилось?
Итан возвращается к столу и уже успевает пожалеть о кофе, когда с мерзким писком оживает домашний телефон.
– Эльза в курсе твоего домашнего номера?
Бенджи смущается:
– Да, вроде… наверное, – и берёт трубку.
Врать он не умеет совсем, но «Эльза, что происходит?» звучит вполне натурально. Потом его глаза расширяются и дальнейшие «что?», «как?» и «Брандт?» едва ли позволят заподозрить его в неискренности. Финального «да, конечно, я позвоню, если что-то случится» Хант уже не слышит, воюя с чайником.
Эльза, значит. Истерика после миссии. Попытка задержать Брандта в аэропорту. И теперь, подумайте, какая проницательность. Три часа ночи, а она уже в курсе. Не спит, как Бенджи, а откуда-то знает, что случилось. Вот же дерьмо! Осознание того, что один из членов команды шпионит на противника (неизвестного ещё, кстати говоря!) бесит даже больше, чем подстроенная ссора с Брандтом. Итан терпеть не может предательства такого рода, ещё со времён Клэр. Ещё один человек, которому он доверял. И снова женщина. Чего же не хватало фрау Эльзе Кох?
Бенджи вваливается на кухню с почти привычным «Какого чёрта?»
– С Уиллом всё в порядке? – на всякий случай интересуется Итан. И, выслушав сбивчивый доклад о том, как ЦРУ задержало его по подозрению в убийстве, начинает рассказывать.

***
С расшифровкой Бенджи возится долго. Ругается себе под нос, ожесточенно дергает мышкой. Итан бродит по квартире из угла в угол, охваченный тоскливым беспокойством. Он пытается соединить известные факты в систему, но пока не выходит. Или, если точнее, ему не хочется делать выводов без расшифровки письма. Во всяком случае, тех выводов, которые напрашиваются, с учётом новой информации. Наконец, Бенджи хмыкает и демонстративно разворачивает ноут к Итану.
– Вот твое письмо.
Хант быстро пробегает глазами по строчкам. Информации немного: короткое приветствие и настоятельная просьба забрать бумаги из ячейки в Цюрихском банке. Действовать конфиденциально, не доверяя никому. Бумаги передать лично генералу Ричарду Томпсону. Все данные для получения бумаг из банка прилагаются.
– Томпсону? – переспрашивает сопящий над ухом Бенджи. – Это тот старикан из шишек?
У Итана разом сбываются все худшие опасения. Полковник Грейсон тайно просит Итана Ханта достать для него некие бумаги – и погибает от взрыва в собственной квартире. Итана Ханта пытаются тут же убрать – причем киллер снабжен силиконовой маской, а для обеспечения удобного момента используют члена команды. Маловероятно, что посторонние так легко купили Эльзу, да еще и настроили её на действия против своих.
Бумаги Грейсон просил передать не кому-то, а генералу Томпсону – на самую верхушку Конторы.
Это не рядовой "крот", это предатель в высших эшелонах власти. И Итан собственными руками передал в Контору Брандта. Который, скорее всего, после убийства напарника должен повеситься в камере – в такой игре убирают всех причастных.
Итан смотрит на часы – шесть. Пора пересмотреть план.
– Бенджи, позвони Эльзе. Скажи, что у тебя есть информация, и ты заедешь.
Данн хоть и пожимает недоуменно плечами, но Эльзе все-таки звонит. Что хорошо в Бенджи – Итану он верит как себе, невзирая на законность происходящего и собственные симпатии.
Через пятнадцать минут синий форд тормозит на углу улицы. Из подъезда напротив выходит Эльза. Оглядывается, Бенджи машет ей, высунувшись из окна. Хлопает дверь машины.
Итан, высовываясь с заднего сидения, молниеносно приставляет к виску подчиненной пистолет. Коротко кивает Бенджи, тот проводит вдоль тела Эльзы миниатюрным сканером.
– Чисто.
– Поговорим? – интересуется Хант.
Девушку начинает трясти.
– Итан, – осторожно начинает она, – я не знала. Я не предполагала, что все будет так серьезно.
Хант недоверчиво приподнимает бровь.
– Я не знала! – срывается на крик Эльза. – Мне сказали только задержать Уилла в аэропорту. Я понятия не имела, что будет так!
Итан вздыхает и убирает пистолет от ее виска.
– Подробно: кто сказал, что именно сказал и когда, – разговор ему противен. Сведения нужны, но слова словно встают поперек горла. И дело даже не в Эльзе, черт с ней... Интересно, к Уиллу пускают посетителей?
– Со мной связались. Майор Райан. Мэттью Райан. Я проверяла, он из антитеррористического отдела. Мы встретились, и он сказал, что нужна моя помощь. Что тебя надо проверить.
– На что?
– Он сказал, тебя проверяют время от времени, столько всего связано с твоим именем. Мне пришел приказ, официальный. По зашифрованному каналу. Вы с Уиллом не должны были ехать домой вместе. Я решила, что устроить истерику – это самое простое, – Эльза жалобно хлопает глазами, становясь похожей на обычную испуганную девчонку. – Думала, будет повод задержать Брандта. Я понятия не имела...
Не имела понятия, значит. Однако когда Уилла арестовали, что-то не поспешила каяться.
– Что должно было стать результатом проверки?
– Твоя лояльность. Но мне не говорили, как именно будут тебя проверять. Говорили, чем меньше я знаю, тем больше вероятность, что все пройдет успешно.
Итан бы на подобное никогда не повелся. Но у него и опыт в такого рода делах побольше. Впрочем, Бенджи тоже скептически хмыкает. Эльза косится на коллег со страхом. Нет, дорогая, тебя явно хорошо обработали и много чего порассказали, только ты теперь в этом не признаешься. Но байки о своей репутации – последнее, что сейчас интересует Итана.
– Эльза, в сложившейся ситуации у тебя есть только два выхода. Первый – ты помогаешь мне. Второй – ты пытаешься артачиться. Не строй иллюзий – сдать меня тебе не удастся. Замечу, что ты предпринимаешь какие-то шаги – сам тебя сдам. И тебя уберут в течение двадцати четырех часов, можешь мне поверить. Твои свидетельские показания никому не нужны, так что у тебя в квартире скоро произойдет взрыв газа или террористический акт.
Итан бы плюнул на Эльзу но сейчас она ему очень нужна. Хотя бы потому, что времени на скурпулезный подбор оружия и гаджетов просто нет.
По лицу девушки ясно, что она сама не рада, что ввязалась во все это. Помочь Конторе за щедрые обещания и внеочередную премию – это одно, а разбираться с разозленным Итаном Хантом – совсем другое. Итан старается выглядеть разозленным, хотя на самом деле им владеет мутное беспокойство.
Эльза устало кивает.
– Я в деле. Если я могу чем-то помочь...
– Ты – единственный человек, который не вызовет подозрений, выразив желание повидать Брандта. А мне нужно отвлечь внимание.
– Итан, мы собираемся его вытаскивать? – уточняет Бенджи.
Хант только кивает в ответ. Еще бы они не собирались.

***
– Итан, двенадцать минут.
Голос Бенджи звучит глуховато, а потом и вовсе пропадает. Все правильно – они с Эльзой входят в здание. В этот раз главную роль играют именно они. Итан даже под маской не решается пойти к Уиллу в камеру, хотя бы потому, что его там сейчас ждут больше всего.
Четыре минуты – дойти до охраны. Еще пять – на формальности. Три – на разговор с Брандтом. Должно хватить. Нет никаких причин не допускать агентов к коллеге. Оружия на ребятах нет.
Десять минут до сигнала. Итан подхватывает сумку и выходит из подсобки. У него свои входы в офис. Пусть с его достопамятного взлома прошло много времени, сменили коды безопасности и поставили дополнительные замки – само здание осталось неизменным. Итан принимается кружить по коридорам, переходя из одного подсобного помещения в другое.
Семь минут до сигнала. Он всегда брал на себя самую тяжелую и интересную часть работы, но сейчас риск слишком велик. Поэтому он шагает по коридорам, дежурно улыбается – скромный ремонтник, в большом здании их сотни ходят. Самый простой план – самый эффективный. На данный момент. Он считает шаги и минуты – совсем как Брандт считал тогда, в Дубае.
Три минуты до сигнала. Финишная прямая. Карцер – на первом этаже. Проще добраться до главного входа но, с другой стороны, блокировать выходы дешевле, чем искать беглеца на всех этажах, когда он может забиться в любую щель.
Минута. Итан шагает прямо к охране, улыбается здоровенному парню, сидящему за столом.
– Слушай, приятель, где тут у вас сортир? Совсем с ног сбился.
– Налево по коридору.
Бенджи слышит каждое слово. Итан считает секунды. Мысленно произнеся "десять", он выхватывает пистолет, и сносит неприметную камеру под потолком.
– Что за... – охранника он укладывает прямым в челюсть, и стол совершенно не помеха. За дверями возня, сдавленный крик. Через минуту они едва не слетают с петель от мощного пинка. Бенджи идет первым, за ним – сосредоточенный Уилл. Эльза прикрывает отход. Итан выхватывает из сумки стволы и перекидывает Бенджи и Брандту.
– Зажмурились, – командует Итан, слыша топот в коридоре.
Под ноги прибежавшей охране летит световая граната.
Дальнейшее запоминается вспышками: Итан постоянно оборачивается, проверяя, здесь ли Уилл, бежит ли еще с ними Эльза и как дела у Бенджи. Можно было бы не вертеть головой, но именно сегодня операция его слишком волнует, и никак не получается отделаться от смутного беспокойства. Они бегут, под ноги преследователям падает дымовая шашка, за ней вторая, и еще одна граната – на этот раз уже не световая. Радиус действия Итан выбрал поменьше – лишние жертвы ему не нужны.
Шум, суматоха, но бежать недалеко. Пара пуль пролетают в непосредственной близости от головы. Пора сворачиваться. Хант резко тормозит, пропускает команду перед собой и, рискуя наглотаться дыма, кидает еще одну шашку – уже с «сюрпризом». Сворачивает следом.
Перекрыть абсолютно все выходы – невозможно. Они ломают неприметную дверь и вываливаются в лабиринт дворов. Разумеется, в обычном режиме камеры фиксируют каждый метр периметра, но сейчас им явно не до этого.
– За мной! – коротко бросает Итан, и они бегут.
Это самый динамичный прорыв на его памяти. Или просто возраст дает о себе знать? Чем еще объяснить, что сердце колотится о ребра так, как будто на отвесной скале только что лопнул первый из двух страховочных тросов? Итан не дает себе слишком много думать. Это был простой план, и он сработал – чего еще надо? Припаркованная за несколько кварталов машина их ждет.
Только сев за руль и, глянув в зеркало заднего вида, он замечает, как Брандт зажимает рану на плече.
– Царапина – быстро говорит Уилл, ловя его взгляд. – Касательное.
Хант коротко кивает и жмет на газ.

***
Вечер они встречают в дешевом хостеле за пределами города. Комната рассчитана как раз на четверых. Две двухъярусные кровати навевают воспоминания об общежитии.
– Вылет завтра из аэропорта Ла-Гуардиа, – сообщает Итан. – Расчетное время подъема – три тридцать.
Три часа – слишком мало, чтобы отдохнуть, и слишком долго, чтобы имитировать сон. Бенджи ворочается. Эльза дышит нарочито ровно и без единого постороннего звука. Брандт дышит тихо, и как Итан ни старается, расслышать его не удаётся. Хант лежит с закрытыми глазами, подстраиваясь дыханием под вымученный ритм Эльзы, привычно считает минуты и ни о чем не думает. Пытается отделаться от тянущего ощущения беспокойства, зудящего, кажется, с момента той ссоры. Нужно поговорить с Уиллом, только не понятно, как. Всё, безусловно, сгладится само под действием времени и адреналина, только Итану не хочется ждать. Потому что ожидание он ненавидит даже больше неопределённости.
Когда Итан открывает глаза, в комнате предсказуемо темно. Брандт поднимается с постели и идет в ванную менять повязку.
Хант откидывает одеяло и направляется следом.
Уилл стоит у раковины, осторожно прикладывая новую повязку чуть ниже рукава свежей футболки. Испачканные кровью тряпки брошены тут же на полу. Слыша шаги, он оборачивается и вопросительно смотрит на Итана.
А Ханта внезапно ударяет по голове идиотское озарение: все получилось. Они вытащили Уилла из-под носа у "крота", кем бы он ни был. Мысль сильно запаздывает – часа на четыре как минимум, но Итану плевать. За спиной, в комнате разражается писком противный зуммер будильника. Хант закрывает за собой дверь. Взгляд Брандта становится еще более вопросительным.
– Будешь бить, – решительно сообщает Хант. – Не сломай мне нос.
– Что? – осторожно переспрашивает Уилл.
– Мне еще регистрацию проходить, – поясняет Итан, за один шаг сокращая расстояние между ними и целуя обалдевшего Брандта в губы.
И чуть не падает, когда Уилл отвечает. Твою мать, да он даже не рассчитывал, просто это было невыносимо – гадать, проще проверить сразу, но Уилл... Брандт охренительный. И целуется он так же. На полную, никаких тормозов. Итан чувствует, как его обнимают за талию, вторая рука ерошит волосы, прижимает голову ближе. Хант толкает Уилла к стене, прижимает собой, скользит рукой над поясом джинсов, выше, по спине. В глазах темно, он на секунду отрывается от губ, чтобы вздохнуть. Почему это у Уилла такие темные глаза? Ах ты, черт, да у него зрачки как у наркомана. Он молчит, только сгребает в кулак рубашку на спине Ханта. И Итан снова подается вперед, прикусывая чужие губы, жарко выдыхая и обшаривая тело. Они целуются – да какой на хрен целуются, они обжимаются, как подростки, Хант почти стягивает с Уилла футболку, ему в данный момент глубоко плевать на все, кроме того, что футболка никак не желает стаскиваться. А Брандт ничуть не помогает, потому что занят, впиваясь в губы Итана так, словно пытается выкачать воздух.
Нет, а вот это не пульс, это все-таки стук в дверь.
– Итан? – голос у Бенджи очень неуверенный. – У нас вылет через три часа.
– Блядь! – с чувством, но тихо говорит Хант, отрываясь от губ Уилла. Взгляд у того совершенно ошалевший, впрочем у Итана, наверняка, не лучше. И губы, скорее всего, такие же красные.
Но вылет действительно через три часа. Приходится вытащить руку из-под футболки Брандта и крикнуть Бенджи:
– Сейчас!
Когда он выходит за дверь, место беспокойства и тянущей тревоги заменяет эйфория.

***
Регистрация проходит без эксцессов. Аэропорт переполнен, но Итан все равно очень осторожен. Выделить в толпе четверых агентов в бегах – раз плюнуть, но только не в том случае, если они знают, от кого маскируются. На месте "крота" Хант кинул бы все силы на перехват. Но Итан знает, в чем дело, а неведомый ублюдок в недрах ЦРУ – нет. И о Цюрихе он тоже не знает. По крайней мере, Итан на это очень надеется.
Паспортный контроль, улыбка стюардессы – и вуа-ля, полупустой самолет. Не самый популярный рейс в это время года, но им это на руку. Салон как на ладони и вроде бы никого лишнего здесь нет.
Эльза сидит рядом с Бенджи, у окна. Данн не выпускает ее из поля зрения и беспрестанно болтает, выплёскивая накопившееся раздражение, неловкость и неуместное сочувствие. Итан с Уиллом расположились через два ряда – почти в хвосте. Хант устраивается у иллюминатора, позволяя Уиллу сесть у прохода – тот любит свободу маневра. Напряжение отпускает его только, когда гаснет табло "пристегните ремни".
– Итан, – негромко окликает его Уилл. Хант отрывается от созерцания облаков:
– Ммм?
Брандт немного сбивается, трет переносицу, сплетает пальцы в замок и спокойно интересуется:
– Так что ты говоришь, было в том письме?
Он выглядит сосредоточенным на деле и немного усталым. Точнее, для любого другого человека он выглядит именно так, а Итан знает точно – Брандт смущен. Немного, самую малость. Улыбку приходится умертвить в зародыше.
– Мне написал Грейсон, – так же спокойно отвечает Хант.
Они обсуждают дело – негромко, избегая званий и имен, склонившись головами друг к другу. Брандт соглашается с планами, вносит коррективы, выясняет подробности. Все как всегда. Итан испытывает абсурдное ощущение, что в жизни у него все сложилось. Самое время, конечно. Но ругать себя нет ни сил, ни желания.
– Тебя никто не навещал в камере? – интересуется Хант спустя некоторое время.
– Нет, – Уилл качает головой. – Никто кроме вас. Знаешь, я ожидал чего-то... – он неопределенно махает рукой.
– Не хотел рисковать – улыбается Итан. И добавляет после паузы. – Это важное дело.
Брандт кивает и устраивает удобнее.
– Разбудишь, когда будем снижаться, – просит он.
– Не вопрос, – отвечает Хант и отворачивается к иллюминатору.
Они приземляются в Гамбурге, потеряв почти восемь часов на перелёт и ещё шесть – на смене часовых поясов, чтобы начать марафон переездов на арендованных машинах уже в аэропорту. У Итана в навигаторе забит маршрут, и он только гонит – быстрее и быстрее. Слежки все еще нет, и это ужасно нервирует. У Ханта здесь есть пара знакомых, но поднимать на ноги кого-то лишнего – опасно. Хватает уже того, что и Бенджи, и Уилл теперь по уши в этом дерьме. Если Итан правильно понимает масштаб и взрывоопасность информации, ждущей его в Цюрихе, то избежать преследования не удастся никому. Только бы успеть.
Они меняют машины, как перчатки, перескакивают с дороги на дорогу, фальшивые паспорта тасуются, как карты. Итан очень благодарен своей паранойе, которая заставляет иметь по три пакета документов в кармане, когда выходишь в соседний магазин. Что уж говорить о выезде из страны – да его бумажками можно обеспечить целый полк.
Миля за милей. Мотели, придорожные забегаловки, немецкая речь. В Швейцарию они въезжают на третий день от момента покушения, и вроде бы календарь не лжет, но Ханту кажется, что прошла минимум неделя. В Цюрихе их ждёт квартира со всем необходимым.
На засаду они напарываются в мотеле в Шафхаузене. Крепкие парни у стойки не нравятся Итану с первого взгляда, он осторожно проходит в номер и дает команду к отходу. Уходят через крышу, без перестрелки, но с зажигательной погоней и визгом шин. На третьем круге шоссе вокруг городка (ну не идиот же Итан, чтобы тащить хвост за собой в Цюрих?) Брандт простреливает поганцам бензобак. Машина долго и весело полыхает в зеркале заднего вида. Уилл морщится и неловко поводит плечом. Итан надеется, что это был побочный отряд, и с основными силами удалось разминуться.

***
Наблюдение за банком не выявляет поводов для беспокойства. Никаких подозрительных личностей, охраны не больше, чем обычно. Неужели оторвались? Одно из двух – либо Итану охренительно повезло, либо крот забил на внешние раздражители и спешно сматывает удочки.
Забирать документы он идет один. Приходится выдержать продолжительную дискуссию – и Бенджи, и Брандт в один голос утверждают, что это идиотизм. Хант доказывает, что в одиночку гораздо проще исчезнуть, если вдруг запахнет жареным. А замерших на точках наблюдения коллег просто вырежут, и никакой профессионализм тут не поможет. Они договариваются держать связь и определяют резервное место встречи. Уилл все равно ворчит, мол, это дурость и Хант опять выпендривается. Но не перечит – и это уже что-то.
Эльза участия в спорах не принимает, видимо, озабоченная собственной судьбой. Да и остальные воспринимают ее скорее как балласт, чем как коллегу.
В банке все проходит гладко. Так гладко, что Ханта начинает трясти. Ну не полные же идиоты его преследуют? Ему проще было бы угодить в засаду – хотя бы знаешь, что запас неприятностей закончен. Нет – он без проблем проходит в банк, без задержек получает доступ к ячейке, набирает код, высланный ему Грейсоном. В сейфе оказывается пухлый пакет. Хант бегло просматривает содержимое – бумаги, пара флэшек и диск. Распечатки каких-то счетов, письма, протоколы допросов. Хорошо бы во всем этом разобраться, но сидеть в банке с документами весь день – непозволительная роскошь. Итан закрывает пакет, укладывает его в сумку и рапортует:
– Выхожу.
На входе его тоже никто не останавливает. И это бесит больше, чем снайпер на крыше или целый отряд штурмовиков. Он не спеша идет к квартире, петляя по узким улочкам.
– Ты как? – голос у Брандта слегка обеспокоенный.
– На подходе, – Итан позволяет себе улыбку, зная, что ее услышат. И еще не прекратив улыбаться, видит, как камера слежения на стене дома поворачивается в его сторону. Стационарная камера. Которая должна снимать определенный участок улицы.
– Уилл! – орет Итан на всю улицу. – Эвакуация! Живо!
Взрыв сносит половину дома. Взрывная волна ощутимо ударяет в спину, Итан падает и катится по мостовой. Рядом свистят осколки камней.
Хант садится, вытряхивая из волос пыль и мелкие камешки. Вид у улицы как после землетрясения. Орет сигнализация, откуда-то бегут люди.
Конечно. Зачем отстреливать Ханта на подступах, если можно разнести и его, и компромат разом? Вместе с командой. Фотоэлемент в камере, настроенный на его лицо, таймер, чтобы он гарантированно зашел в квартиру... Все гениальное – просто.
– Уилл? – он трогает коммуникатор. – Бенджи?
– Порядок... – хрипит в наушнике, и Итан как никогда счастлив слышать голос Уилла.
Через минуту из-за угла выворачивают Данн и Брандт. Оба почти серые от пыли. Бенджи прижимает к себе ноутбук, Уилл вытирает кровь с лица.
– Царапины, – отмахивается он в ответ на взгляд Итана. – Я стоял у дверей, Бенджи работал в ближней комнате.
– Эльза? – Хант уже почти уверен в ответе.
Брандт качает головой.
– Она просто не успела. Там разнесло все, труп только откапывать.
Бенджи поджимает губы и отводит взгляд. Хант хлопает его по плечу.
– Уходим. Молодец, что взял ноут – пригодится.

***
Убедительная демонстрация силы. Хант лихорадочно обдумывает варианты, но к окончательному решению приходит только в отеле. Им приходится взять апартаменты с двумя комнатами и гостиной – неприятная пародия на взорванную квартиру.
Итан осторожно перегоняет все документы в электронный вид, сливает информацию с флэшек и диска, упаковывает в одну папку.
– Вот так... – щелчок мышью.
– Что делаешь? – спрашивает Уилл. Бенджи сидит рядом и задумчиво пялится в пространство.
– Массовая рассылка, – невесело скалится Хант. – В курсе этих любопытных фактов будет вся Контора. До последнего полевого агента, у которого есть хоть минимальный допуск. Замолчать такое – просто не получится.
"Но это не гарантирует, что нас не прикончат завтра же" – невысказанное повисает в воздухе.
Итан жмет "Отправить".
– Все. Миссия выполнена. Можно идти отсыпаться.
Хант ложиться не собирается. Ждет результата или просто не дают спать мысли – он сам не может разобраться. Материалы ошеломляющие. Почти весь департамент внутренней безопасности, половина террористического отдела. И во главе генерал Джексон. Ближайший друг и сподвижник Томпсона. Да, предстоят серьезные кадровые перестановки. Продажа оружия на сторону, контакты с террористами, использование агентов в личных целях – и это далеко не полный список. Неудивительно, что Грейсон взлетел на воздух. Неудивительно, если Итан отправится тем же маршрутом.
Ведь рассылка сама по себе не означает мягкой посадки. Миссия выполнена, а там выгребайся, как знаешь. А сейчас надо даже не выгребаться – ждать. Сидеть на месте. Не выдавать местонахождения, ждать результатов. Вот дерьмо.
Дверь открывается почти бесшумно, Хант поднимает глаза. Уилл, оказывается, тоже не ложился.
– Привет, – вымученно улыбается Итан. – Не спится?
Брандт молчит и подходит ближе. Взгляд сосредоточенный, пальцами нервно барабанит по ноге. Итана подмывает оскалиться еще шире. Его невозможно бесит ожидание, а Брандт рядом спокойствия не прибавляет.
– Как думаешь, стоило добавить во вложение порнуху? Интерес к сообщению взлетел бы до небес.
Хант понимает, что это ни хрена не смешно. Но молчать тоже не может. В молчании ему слышится тиканье очередной бомбы.
– Итан, – Брандт обходит стол и теперь смотрит на Ханта, сидящего на диване, сверху вниз. – Успокойся.
– Я спокоен, и...
– Тихо, – командует Уилл и, как ни странно Итан затыкается мгновенно. Переключает свое внимание на Уилла, почти насильно.
Брандт криво ухмыляется:
– Только не бей по лицу, – и резко наклоняется вниз.
В прошлый раз он сам полез целоваться, а Уилл просто ответил. А тут... Крышу срывает сразу же. Итана бросает вперед, руки оказываются на шее Брандта и притягивают к себе с такой силой, что они мгновенно оказываются на диване в какой-то странной вывернутой позе, но Ханту плевать. В спину упирается то ли подлокотник, то ли еще какая-то хрень, Уилл кусает его губы, а связные мысли выветриваются из головы ко всем чертям. Целуется Брандт сосредоточенно, а ребра сжимает чуть ли не до хруста. Итан с приглушенным стоном хватается за край уже знакомой футболки, начиная вытаскивать ее из брюк. Последний раз он трахался так в день своей свадьбы. Звучит по-идиотски, но соответствует истине. Полнейшая неизвестность в будущем, за стеной спит Бенджи, и они все могут сдохнуть к утру, но все это – просто отвлеченные факты. Виртуальная реальность. Полная ерунда. Уилл стаскивает с него рубашку, проходится руками по груди, задевая соски и, кажется, задавшись целью исследовать как можно больше чужого тела. Итану хочется застонать, но вместо этого он снова впивается в чужие губы, потом переходит на шею, выдыхает сквозь зубы в теплое плечо, вслепую пытаясь как-то уложить их на гребаном диване. У Брандта получается лучше, он прижимает Итана к спинке, остервенело дергая брючный ремень и вылизывая кожу где-то в районе ключиц. Ханту уже не удается точно установить границы собственного тела. Уилл прикасается везде, Итана ведет, он задыхается в поцелуе, но кладет руку Брандту на затылок, что б тот не смел отстранятся.
– Ч-черт! – шипит Уилл, отрываясь от его губ, чтобы окончательно разобраться с брюками. Вдвоем они быстро расправляются с пряжкой ремня. Итана подмывает сказать что-то ехидное, но ему слишком хорошо, а еще трясет так, что зубы стучат. Брандт прижимает его к себе, гладит по плечам и спине, вроде бы успокаивающе, но какое к чертовой матери спокойствие, если у Ханта стоит так, что в глазах темно. Спинка дивана угрожающе скрипит. Уилл проходится рукой по животу, потом сдвигается ниже и Итану становится плевать на все. И все интересные вопросы, вроде «что делать в случае штурма отеля?», «кому теперь отчитываться о проделанной работе?» и «с чего вдруг Брандта так вставило?», отправляются прямиком на хрен. Он утыкается лицом в плечо, закидывает ногу на бедро Уилла и запускает руку между ними, сжимая член.
А Брандт, оказывается, умеет стонать. Тихо, зато проникновенно! Надо было всё это давно сделать вместо всяких идиотских реверансов. Хант откидывает голову, ощутимо ударяясь о спинку дивана, Уилл пользуется этим, прикусывает кожу на горле, облизывает кадык. И продолжает двигать рукой. Черт, эти пальцы... Как на него вообще после этого можно будет смотреть спокойно? Итан подстраивается под ритм, снова вжимаясь губами ему в плечо, дыша открытым ртом, хватая воздух, которого все равно, что нет. Перед глазами плывет, где-то на периферии болтается мысль о том, что у Брандта ранена рука, так что не надо так... а потом Уилл сжимает сильнее и рассудок выключается.
Уилл сдается первым – коротко выдыхает, дрожит и впивается зубами Итану в плечо. Это заразно – дрожь Брандта передается, Хант зажмуривается, откидывая голову, и тоже кончает. Расслабленно проводит мокрой рукой выше, устраивая ее на животе. Открывает глаза. Останавливает взгляд на Уилле. Улыбается. У Брандта крайне довольный вид. Итан уже хочет ему об этом сказать, но тот придвигается ближе:
– А, заткнись... – и медленно целует. Итан с готовностью подается вперед. С Уиллом целоваться можно вечность. Черт, хорошо. И хочется продолжения. Не прямо сейчас, но определенно хочется.
– Я слышал звук сообщения, – информирует Брандт, отрываясь.
Он еще что-то слышать умудрялся. Аналитик... Мысли ленивые, неповоротливые и Ханту на данный момент даже отчасти плевать на письмо.
Но Уилл садится и склоняется над ноутбуком. Итан тоже садится за его спиной.
– От Томпсона – информирует Брандт.
– Охренеть, – комментирует Итан. И целует его в шею.

***
По всей гостиной разбросаны распечатки документов, оружие, его запчасти и непонятного назначения гаджеты. На журнальном столике перед телевизором – две пары чёрных очков и ноутбук. Классическая картина "агент Хант пишет отчёт о внеплановой ловле "крота".
– Уилл, слышишь?
Шаги в спальне. Брандт появляется в дверях с планшетом, не переставая просматривать какие-то свои дела.
– Поехали в отпуск, – предлагает Итан, не отрываясь от отчёта.
– Угу, – фыркает Уилл, – а цель поездки в заявлении для Конторы – "медовый месяц"?
– Ну тебя, – Хант отодвигает ноутбук и разминает плечи. – Я серьёзно. Что скажешь?
Брандт ещё минуту возится с планшетом, потом выключает и скептически поднимает брови:
– Шёл бы ты спать, Хант, – и уходит обратно в комнату. – Я серьёзно.

@темы: текст, слэш, Mission: Impossible, Arasi, Рыжий, рейтинг R

---

Точка бифуркации

[Рыжий]

Название: Точка бифуркации
Автор:  Рыжий
Бета:  Arasi
Размер: миди (7332 слова)
Персонажи: Итан Хант, Уильям Брандт
Рейтинг: PG
Категория: джен, преслеш
Жанр: романс, драма
Саммари: Есть ли жизнь после "Протокола Фантом"? Уильям Брандт утверждает, что есть, и даже неплохая – новая команда, новые перспективы. Но вот удастся ли все это сохранить?
Примечания: частичный ретеллинг фильма «Миссия невыполнима: Протокол Фантом»; фик является первой части дилогии, вторая часть - "Точка невозврата"

На экране мониторов маленький дом в горах. Даже не дом – хижина. Качество картинки ни к черту, но им и не фильм снимать. Для наблюдения вполне достаточно. Впрочем, никто особенно не наблюдал. Стив пялился на горы через бинокль, Эльза рассеянно перелистывала сводки, а Брандт валялся на матрасе, пытаясь прийти в себя после недолгого сна.
Скучные миссии всегда выматывают больше всего.
– Эй, какого хрена он творит?
Брандт поднял голову. Стив махнул рукой на монитор, где было видно открывшуюся дверь домика. Итан вышел на прогулку. Нет, даже на пробежку. Брандт подошел к смотровой щели и настроил бинокль. Хант действительно выбрался на пробежку. Здоровый образ жизни – залог успеха. И все такое прочее.
– Я прослежу, – бросил Брандт, натягивая куртку.
– Эй! – возмутилась Эльза. – А почему это ты?
– Да ладно, – Стив пихнул напарницу в плечо. – Все мы знаем, что ты бы пялилась исключительно на его задницу.
– Можно подумать, Уилли не будет.
– Святой Брандт? Да ты что, Эль, он и слова-то такого не знает, "задница". Верно, Уилли?
Брандт молча показал ему средний палец и скрылся за дверью.

***
У него была хорошая команда. Теоретически, Брандт пока не мог называть этих людей своими, но практически пост командира был уже у него в кармане. Важен ведь не формальный статус. С ребятами они сработались, Уилл успел их неплохо узнать, и мог прогнозировать их поведение почти в любых обстоятельствах. Стив Хокинг был хорошим парнем, прекрасным оперативником и недурным хакером. Эльза прекрасно стреляла из всего, что вообще могло стрелять, и любила работать холодным оружием. Сам Брандт был хорош в аналитике и стратегии, ну и по части оперативной подготовки был не самым последним.
Как всех начинающих агентов, его пока контролировал куратор, но надзор почти не чувствовался. Уильям Брандт был известен как надежный агент, обладающий всеми необходимыми умениями и навыками. У него сейчас была полоса коротких, не слишком интересных заданий. Тест на рутину, если угодно – финальный, после которого тебе либо дают команду, либо направляют куда-то под начало более опытных.
Таких, как Итан Хант, например.
Снегоход двигался по заснеженной дороге без особенного шума. Брандт не выпускал из поля зрения маленькую фигурку, размеренно двигавшуюся по параллельной тропе, внизу, за зарослями елей. Вряд ли Хант его замечал. Да если и замечал – какая разница? Может, ему даже известно о террористах, объявивших на него охоту. Бранд относился к легендам Конторы без особого энтузиазма, но не знать Итана Ханта мог либо законченный сноб, либо совсем зеленый новичок. Слухи о взломе штаб-квартиры ЦРУ циркулировали по Конторе со скоростью звука. Никто в той истории не сомневался, как бы не пытались высшие чины отрицать, что их крутую защиту сломал парень, не получивший на тот момент даже собственной группы. Хант прославился мгновенно, в его команду стремились попасть многие, а он выбирал только лучших, которые рассказывали об этом опыте направо и налево. Но потом все как-то внезапно кончилось: Итан ушел с оперативной работы в кураторство, женился, после одной темной истории от своего решения не отказался и теперь вот отдыхал с женой в Хорватии, тихо и мирно, как положено добропорядочному гражданину.
На взгляд Брандта, подобная ситуация была оскорблением божьего замысла.
Хант тем временем остановился на небольшой поляне – видимо, решил сделать зарядку. Уилл затормозил и достал бинокль. Да, точно, Итан принялся за упражнения.
Брандт улыбнулся. Это уже вошло в привычку – улыбаться Ханту, как старому знакомому. Учиться Уилл любил, а Хант был у него одним из любимых "учителей". Если уж перенимать навыки, так у лучших, верно? Он знал почти каждый прием Итана, успел выучить характерные жесты и манеру говорить. Он узнал бы Ханта в толпе через любую маскировку, отличил бы его походку от сотни других. Память у Уилла всегда была выше средней, даже с учетом специальной подготовки.
Итан продолжал упражняться, и каждое движение делалось словно напоказ, словно бы он знал, что на него смотрят. Но Хант почти все делал таким образом, поэтому волноваться причин не было. Он закончил разминку минут через пять, снова натянул на себя куртку, а потом... Брандт не был уверен, что ему не показалось. Но тогда он мог поклясться, что Хант посмотрел прямо на него и залихватски подмигнул.
Уилл непроизвольно моргнул и опустил бинокль, а когда вновь посмотрел на Итана, тот уже бежал обратно.
Потом эта сцена часто вставала у Уилла перед глазами: Хант, хорошо видимый в бинокль, смотрит ему прямо в глаза и подмигивает. И еще улыбается, как будто ему известно нечто, чего другим знать не положено. Не ясно, почему это так врезалось в память. Наверное, потому, что когда он вернулся, Эльза и Стив лежали в отключке, а жены Ханта не было на месте.
Им всем неслабо влетело. Ребят разобрали по другим командам, а Брандта, как руководителя, вообще отстранили на время проведения расследования. Их вывезли из Хорватии в одно мгновение – глазом моргнуть никто не успел. Хант остался там, наедине с известием о пропаже жены и сербскими спецами.
Зашибись получились каникулы.

***
Вынужденный отпуск Брандт проводил в Нью-Йорке. Квартиру он купил сразу после окончания обучения – чтоб было, куда возвращаться. На то, что бы обжить или хотя бы обставить новый дом, у него времени не нашлось. Так что пока из жилых помещений там имелись спальня и гостиная с диваном и телевизором. Кухня, конечно, тоже была оборудована, но Уилл никогда ей особо не пользовался.
Он не знал, куда себя деть. Смотрел телевизор, читал книги, бесцельно бродил по городу. В Конторе ему достаточно доверяли, чтобы не заключать под стражу, но и делиться своими измышлениями относительно его дальнейшей судьбы не спешили.
На вторую неделю ожидания он плюнул на все и засел за компьютер с отработанными материалами. Уилл просматривал миссии Ханта. Еще раз прокрутил досье, досконально изучил самые знаменитые его задания. Припомнил все, что рассказывал куратор. Ему не давала покоя одна и та же мысль.
Итан Хант, легенда Конторы. Агент, взломавший ЦРУ и засветившийся во всех скандалах, связанных с предателями среди своих. Склонный к импровизации блестящий профессионал. Когда в прошлый раз его жену пытались убить, дело кончилось ремонтом штаб-квартиры, многочисленными кадровыми перестановками и скандалом на всю Контору.
Что-то не сходилось.
Официально Итан Хант с женой отдыхали в Хорватии, а слежку за ними вела группа Брандта. Потом выяснилось, что парочкой интересуются еще и сербы. Но информацию группа узнала заранее и подготовилась хорошо. Начальство, правда, особенно настаивало на том, что Хант ничего не должен знать.
Приказы не оспариваются. В общем, Уильям Брандт ничего бы и не оспаривал, если бы дело кончилось хорошо.
Если ты идешь на нелепое задание, и все проходит хорошо – значит, тебе могло показаться. Если же команда заваливается так, как ей обычно и не снилось – то твои подозрения практически всегда истинны.
Вопрос один – к чему был устроен весь этот бардак? Во-первых, если агент с семьей, любовницей, родителями или любимой собачкой вылетает на отдых, к нему не приставляют охрану. Во-вторых, если уж на них объявлена охота, агента не держат в неведении. В-третьих, снять Эльзу и Стива так, чтобы они не заподозрили, это дорогого стоит, они все-таки не последние в своем деле.
Когда пришли новости о сербах, у Брандта образовалась версия, о которой он никому не сказал. Что, если Хант приехал в Хорватию, чтобы встретиться с местными спецами, и Контора просто подозревает его в предательстве? Обычная операция по ловле крота. Брандт не стал распространяться о своей догадливости – время покажет. Вот оно и показало, черт побери.
Официально они провалили операцию. Жену Ханта похитили, и Контора, судя по всему, занималась ее поисками. Кому угодно эта история могла показаться правдоподобной – но только не Брандту.
Уильям Брандт учился, слушая об успехах и провалах других агентов, в том числе и Ханта, как самого знаменитого. Это давало возможность анализа, а анализировать Брандт умел прекрасно.
Агент Хант не потащил бы жену на встречу с террористами. А уж если бы потащил, то не выходил бы на пробежку в середине дня. И если в рамках дурацкой перестраховки и беспокойства вышестоящих параноиков охрана Ханта и была оправдана, то поведение Итана выглядело странным. Брандт не задумался об этом в тот зимний день, когда «объект» решил пробежаться: Хант ведь не выходил на пробежку раньше. Никогда. Разминался во дворе, совершал променад с женой – но и только. И сейчас, задним числом, все это выглядело не слишком хорошо.
Вариант номер один: Итан Хант просто отдыхал с женой, просто вышел на прогулку и сейчас просто занимается поисками благоверной. Слишком много "просто", а с Хантом «просто» не бывает.
Вариант номер два: Итан намеренно вышел тогда из дома, знал о слежке, знал о спецах и очень хотел, что бы события пошли именно таким путем. Если Хант был в курсе, что за ним следят, то мог предвидеть, что самый опытный агент в команде пойдет за ним. Иначе и быть не могло – это же Итан, известный своим умением находить неприятности везде и всюду. Итак, Хант уводит с позиций самого опытного игрока. Остаются двое агентов, которые даже не успевают сообщить о прибытии чужаков. Жаль, не получилось расспросить ребят подробнее – с той самой миссии Уилл не видел своих людей.
Не мог же, в самом деле, Итан Хант таким образом убрать свою жену? Хотя, кто его знает... И кто вообще может с уверенностью сказать, была ли женщина, с которой Итан жил в том домике его женой.
Варианты Брандту исключительно не нравились.
В принципе, можно было плюнуть на выкладки и спокойно жить дальше. Если бы последствия касались только Итана, Уилл бы так и поступил.
Уильям Брандт любил свою работу. И хорошо относился к своим людям. И его крайне интересовало, из-за чьей операции его ребятам грозило большое пятно в личном деле, а ему – разбирательство в верхах за проваленную операцию. И если Итан Хант решил заработать на этом деньги, то на сочувствие от коллеги он мог не рассчитывать.
К тому же, Итан Брандту нравился. Они никогда не встречались лично, но, судя по рассказам, Хант был хорошим парнем, насколько в их профессии вообще можно оставаться условно "хорошим". Хант считался профессионалом высокого класса и обладал убойным обаянием – по крайней мере, работавшие с ним почти всегда оставались под впечатлением. Было неприятно думать, что такая вот легенда запросто продалась, пусть даже за очень большие деньги.
Идея встретиться с куратором первой пришла Уиллу в голову. Александр Найт, в прошлом хороший агент, ныне считался одним из самых лучших тренеров Конторы. Сейчас он все больше осуществлял общий отбор новых агентов и руководство, но воспитал немало ребят. Брандт был последним, с кем он возился лично, а потому отношения у них были скорее приятельскими. Договориться о встрече с Алексом труда не составило.
Найт выслушал Брандта внимательно, не перебивая. Закурил, пуская дым в потолок, и прищурился на горящий кончик сигареты.
– Ты очень наблюдателен, Уилл, как и всегда. И осторожен. Это твои хорошие качества, – голос у Алекса был надтреснутым и хрипел, он в молодости как-то перенапряг связки, почти до немоты.
– Есть плохие? – решил уточнить Брандт.
– Безусловно. Молодец, что пошел ко мне со своими подозрениями. Я посмотрю, что можно сделать.
– То есть, ты не можешь сообщить мне информацию?
– Боюсь, не могу. Ты сам понимаешь, такого рода новости вредят тому, кто о них справляется.
В общем, разговор получился недлинным. Брандт всю дорогу домой думал о том, что означала фраза: "посмотрю, что можно сделать". С чем сделать? И зачем вообще что-то делать?
Ответ пришел через несколько дней. Агент Уильям Брандт приказом высшего командования переводился в аналитический отдел в качестве личного аналитика Министра. Замечательный карьерный взлет, непыльная работа. И всегда под присмотром у высших эшелонов власти. Болтать некому и, в общем, незачем. И секретными операциями интересоваться тоже недосуг.
А потом, в его первый день в качестве аналитика, пришли новости: жену Ханта убили сербские террористы, а он отомстил, положив то ли шесть, то ли десять человек. Сорвался. Несанкционированная зачистка – от агента отказались, Итан пошел в тюрьму.
Чушь. Откровенная чушь, и Брандт был удивлен, что все съели это, не поморщившись.
Срывы Итана Ханта, безусловно, присутствовали в его карьере в количестве более двух. Но срывы Ханта – это не компания убитых сербов. Срывы Итана – это взломанное ЦРУ, взорванные здания, ликвидированные подразделения и оперативные группы, носящиеся туда-сюда в поисках неуловимого и крайне опытного психа. Срывы Ханта – это событие планетарного масштаба, он просто не умеет иначе. Какие там сербы! Даже если бы Итан захотел их убить, то тела всплыли бы через год-полтора на другом конце света, если бы всплыли вообще. Агент Хант не пошел бы в тюрьму даже при условии депрессии после смерти жены.
В этих своих выводах Уилл был уверен железно. Срыв и месть за жену – это всего лишь официальная версия. Проверка файлов и повторный анализ событий только лишний раз подтверждали его правоту.
Министру его представили на следующий же день.
– Мистер… простите…
– Уильям Брандт, сэр.
– Мистер Брандт, – пожилой человек, сидящий в кресле, совершенно не походил на грозного главу секретной службы. – Я рад, что мы будем работать вместе. Ваш куратор отзывался о вас, как об очень способном молодом человеке.
– Рад слышать сэр.
– Еще он говорил о вашей любознательности. В нашем ведомстве это качество ценится. Как и умение делать выводы и не выходить за границы дозволенного.
Уильям молча наклонил голову. В переводе на нормальный язык это значило: «будешь дальше лезть не в свое дело – шкуру спущу».
Никогда еще в своей жизни Уильям Брандт не испытывал такой ненависти к работе, судьбе и одному совершенно конкретному засранцу, который проворачивал свои секретные миссии за счет других людей.

***
Хант бежал по дорожке, окруженной елями, только в этот раз Уилл смотрел на него через прицел. Итан остановился, глянул прямо на него и улыбнулся – так обаятельно и заразительно, что потянуло улыбнуться в ответ.
– Ну что? – спросил его голос над ухом. – Все только начинается?
Брандт вскочил, садясь в постели, сбивая одеяло на пол. Во сне не было ничего кошмарного, но почему-то стало не по себе. Он оглянулся на жужжание – на тумбочке надрывался коммуникатор. Интересно, что потребовалось Министру среди ночи?
– Слушаю.
– Брандт, вы нужны мне сегодня во время визитов, – начальник отключился, даже не услышав привычного "да, сэр".
А что еще Уилл мог ответить?
Интересно, на кой черт ему-то тащиться с визитами? Если разобраться, то и в Москве агенту Брандту было делать совершенно нечего. Разве что работать дополнительной охраной. Идиотская перестраховка. С некоторого времени у Брандта на все нелогичное была почти что аллергия.
Потом, уже в машине, он узнал о бегстве двух заключенных из русской тюрьмы. Кстати, каким боком Итан оказался в русской тюрьме, когда его взяли в Хорватии? А спустя еще некоторое время их настигло известие о взрыве Кремля. Первой мыслью Брандта, помнится, было: "Итан Хант на свободе, вот вам и последствия".
Но он все равно был не готов к тому, что Хант сядет в машину. Выглядел Итан паршиво. Уилл очень старался ничем не выразить своего внимания и остаться в пределах вежливости. Даже подал руку. Хант, впрочем, своего отношения к лишнему, по его мнению, аналитику не скрывал. Конечно, это же Хант, звезда первой величины. Что ему какие-то посторонние спецы. Заодно выяснилось, почему Министру вдруг понадобился личный аналитик в поездке по встречам. Видимо, сначала планировал отдать его Итану в качестве помощника, а теперь – использовать как заложника. Мило.
Брандт как раз подумывал о том, чтобы как следует разозлиться, но тут в них начали стрелять, а через минуту Итан уже вытаскивал его из воды. А потом на злость не осталось времени.

***
После этой миссии Уилл понял, почему все так рвались работать в команде Итана.
Он умудрялся сочетать виртуозную импровизацию и четкое планирование, не забывал поддерживать и подбадривать каждого в команде. С ним миссия была похожа на боевик – такой, каким его смотришь в кинотеатре. Брандт за всю свою карьеру не переживал столько, сколько пережил за те дни. И, конечно, Хант первым бросался на амбразуру. И делал это так, что хотелось плакать от зависти – даже несмотря на предсказуемость его поведения. Итан наслаждался процессом. Он был вне себя от восторга, невзирая на опасность, риск и общую неофициальность мероприятия.
При этом Брандт все время пытался понять, что именно ему известно: поверил ли Хант в его легенду аналитика? Удовлетворился ли отговоркой про «у всех есть свои секреты»?
И когда в итоге ему явно по большому секрету доверили информацию о той самой операции в Хорватии, смеялся Брандт скорее над собой. Над собой и над стечением обстоятельств. Нелепость какая: быть выставленным из полевых агентов по милости Ханта, затеявшего свою игру и вернуться в поле опять-таки по его милости. И ведь вежливо отклонить такое предложение, просто невозможно – кто еще предложит Брандту любимую работу? Да еще если он откажется сотрудничать с легендой. Правильно – ни один оперативник Конторы такого привередливого агента к себе не возьмет.
Было совершенно непонятно, на кой он сдался Ханту, но, судя по заинтересованному огоньку в глазах Итана, их первая совместная миссия была далеко не последней.
– Ты, одаренный ублюдок, сидишь тут и думаешь, я буду на тебя работать? Ты же мог, мать твою, провернуть свою операцию без моих агентов – но нет, это было бы так неправдоподобно, давайте возьмем группу Уильяма Брандта и испортим им карьеру! Мои люди сейчас ишачат за пятно в своем личном деле, я гнил в аналитическом отделе, как последняя офисная крыса, и ты – ты думаешь, я с милой улыбкой скажу сейчас "да, Итан, я согласен"?! – примерно это хотелось высказать в наглые глаза Ханта прямо там, в забегаловке, напугав своим воплем всех посетителей. Но Брандт просто взял свой телефон, пожал руку Итану, мило улыбнулся и пошел в отель.
Утром, перед тем, как уйти из номера, он аккуратно положил двести баксов на то, что осталось от стула, вдребезги расколоченного вчера о стенку. Должно было хватить.

***
В Кабуле был настоящий ад, но гораздо более структурированный, чем на прошлой миссии. И Брандт здорово сдружился с Лютером. Он и раньше знал, что этот здоровенный черный помогал Ханту в легендарном проникновении в ЦРУ, но в полной мере прочувствовал его профессионализм только сейчас. Работать с хорошим специалистом всегда приятно. Лютер с Итаном был знаком давно, а потому на обаяние его не покупался и критиковал, если что, по полной программе. Посмотрев Уилла в деле, Лютер одобрительно проворчал, что теперь хоть кто-то будет уравновешивать "художества этого ненормального", и с тех пор Брандт пользовался у него полным доверием. Уилл не понял, как это получилось, но из Кабула команда вышла с четким распределением ролей. Лютер был, что называется, приглашенным специалистом – он в миссиях участвовал не всегда. При особе Итана в качестве помощника состоял Брандт, а Бенджи и Картер исполняли общие решения. Если задуматься, так и должно было быть. Бенджи всегда смотрел на Итана и соглашался практически с любым его словом (что ни говори, а до оперативника ему еще расти и расти), а Картер, кажется, все больше замыкалась на своих неудачах, не смотря на показное хорошее настроение.
Из Кабула они приехали сыгранной командой... чтобы сразу после отчета получить назначение в Стокгольм. Даже зайти в квартиру не получилось. Предстоящая миссия вызывала подспудное раздражение – Уилл не любил совместные операции. А в Стокгольме предстояло гоняться за парнем, который умудрился стащить что-то из-под носа у Ми-6, а потом еще и в Америке наследить. У Брандта не было особой неприязни к англичанам, он просто не любил, когда к команде приставляли постороннего спеца. Тем не менее, в задании без помощи было не обойтись – Ми-6 довольно долго гоняли этого вора по своей территории, и знали большинство его уловок. Глупо отказываться от помощи. Ну и, конечно, дружба между государствами, свобода, равенство и братство, все такое прочее.
Надо сказать, что соратник из-за океана чувства Уилла относительно заезжих спецов разделял целиком и полностью. Но если Брандт, как вежливый человек, держал свое мнение при себе, то агент О'Коннел позволял себе высказываться довольно однозначно. Как назло, начало миссии состояло, в основном, из наблюдения за объектом. Бенджи днями просиживал за ноутбуком, прослеживая все возможные записи с камер, прослушивая перехваченные разговоры и составляя для команды резюме. Мистер О'Коннел анализировал их и должен был сказать, если что-то в поведении подопечного ему «не понравится». Что касается Брандта и остальной команды, то они после навешивания маячков маялись от скуки, периодически совершая рейды с целью обыска.
Никаких бурных выплесков адреналина не предвиделось, а потому притираться приходилось естественным путем. И этот путь не ладился. О'Коннел, конечно, не позволял себе высказываний в адрес Ханта или самого Уилла. На Джейн он просто подчеркнуто не обращал внимания. И она это, конечно, замечала. Что касается Бенджи, то еще в первый день работы гость заявил, что не видит смысла таскать с собой технического специалиста. Данн, естественно, не выдержал и сказал про сданный полевой экзамен.
– И сколько же дней назад вы сдали экзамен, мистер Данн? – вежливо поинтересовался О'Коннел.
– Полгода назад, – набычился Бенджи.
– У вас кобура перекручена, – многозначительная улыбка.
Бенджи застыл, запутавшись в кобуре, а потом яростно стянул ее и надел уже правильно.
Уиллу это не нравилось. Разумеется, команда агентов – не институт благородных девиц, но когда у всех нервы на пределе даже такое детское подначивание не несёт ничего хорошего.
Когда они с Итаном выбрались на итоговую вылазку, он даже рискнул заикнуться на эту тему.
– Да брось, – Хант осторожно распределял по ручке двери блестящую субстанцию, – Бенджи не такой дурак, чтобы вестись, поверь мне, я его давно знаю. А О'Коннел все равно разговора не поймет. Такие как он просто не подозревают, что могут вести себя неправильно.
Брандт только головой покачал.
– Ты легко ко всему подходишь.
– Я не заморачиваюсь, – Хант улыбнулся. – Ну вот. Теперь мы точно узнаем, за какой сейф он схватится. Осталось только руку ему пожать, что бы смеси среагировали.
– Надеюсь, ты не перепутал состав, а то он будет очень удивлен внезапно поменявшими цвет пальцами...
– Уилл, мысли позитивнее. Это тебе понадобится – нам уходить по крыше.
Брандт только зубами скрипнул. Глупо было бы думать, что от Ханта укрылась его очевидная неприязнь к высоте.

***
Когда они пришли обратно на базу, там как раз бурлила дискуссия. Бенджи огрызался, а О'Коннел парировал и выстраивал новые издевательские реплики. Спорили о микросхемах. Хуже всего, что у Бенджи в это время был в руках щуп, которым он периодически тыкал в похищенный Итаном телефон и сверялся с данными на мониторе.
-...Между тем, совершенно очевидно, что смена полярности – самый простой, но не самый правильный выход, а в некоторых случаях – вообще идиотизм!
– Агент О'Коннел, – Бенджи явно сдерживался ради спокойного тона. – Прошу вас помолчать, потому что я... работаю!
С финальным словом рука дрогнула, телефон жалобно пропищал и умолк. Данные были, очевидно, потеряны.
– Великолепно, агент Данн. Глубина вашего профессионализма...
– Не припомню, что бы на вас ложился тяжкий труд по оценке профессионализма членов команды, – Брандт со значением глянул на ирландца.
О'Коннел фыркнул.
– Пойду, добуду вам новый телефон...
У Ханта, когда Уилл бросил на него взгляд, на губах блуждала улыбка. Нехорошая.
"Чем скалиться, лучше бы своего человека успокоил", – проворчал Уилл про себя.
Разговаривать с Бенджи пришлось ему.

***
Остаток операции прошел идеально. Обнаружили нужный сейф, без особых проблем взяли вора и переправили его, куда следует.
На летном поле все чувствовали себя скованно: законы вежливости требовали тепло попрощаться с напарником и поблагодарить за работу. У Брандта на языке вертелось только: "спасибо, было очень неприятно".
– Что ж, – проговорил О'Коннел. – Рад был поработать с коллегами из-за океана. Надеюсь, я не доставил вам неудобств.
У Бенджи задергался глаз.
– Что вы, агент О'Коннел, – радостно улыбнулся Хант. – Ничуть.
Они пожали руки, и тут Итан неожиданно заглянул собеседнику за спину.
– Кажется, у вас на костюме пыль. Позвольте мне... – он небрежно отряхнул опешившего агента и снова улыбнулся. – Все в порядке. Приятного полета.
О'Коннел подозрительно посмотрел на Ханта, но говорить ничего не стал. Повернулся и пошел к самолету. И тут Брандт вытаращил глаза.
Прямо на безупречном темном пиджаке агента явственно проступали большие, ровные буквы. Спина у ирландца была широкая, так что пространства хватало. Брандт кусал губы, чтобы не заржать в голос. Нет, если бы надпись была неприличной – он бы возмутился. А так он просто стоял и смотрел, как неприятный человек уходит к самолету с большим патриотичным «God Save the Queen» на спине. Ирландец. С "боже, храни королеву". Итан Хант, чертов клоун.
– Ммм... – протянул Хант, фальшиво изображая озабоченность. – А я и не знал, что на ткани это будет так заметно. На ручках сейфа все было скромнее...
Бенджи хрюкнул и согнулся пополам. Картер фыркнула. Уилл улыбнулся и вдруг встретился взглядом с Итаном. Тот смотрел на него, словно хвастаясь. Просил оценить свою проделку.
Всю обратную дорогу до штаб-квартиры они играли в покер. Брандт побеждал с разгромным счетом.
– Да по твоей каменной физиономии вообще ничего сказать нельзя! – возмущался Итан, проигрывая очередную ставку. – Ты всегда один и тот же.
– Это какой?
– На взъерошенную сову похож, – и показал, как, по его мнению, выглядит взъерошенная сова.
Итан Хант был эгоистом, это не подлежало сомнению. Но у него была безбашенная уверенность, что все сойдет ему с рук. И воображение Тома Сойера. Адреналиновая наркомания. Безумная харизма. И преданность тех, с кем ему хоть раз доводилось работать.
Брандт улыбнулся. Ему начинал нравиться этот парень.

***
– До сих пор не могу поверить, что ты грабанул ЦРУ, – Брандт засмеялся, видя, как Итан истово кивает, словно младшеклассник, желающий доказать что-то взрослым.
– Честно!
– Через потолок? На веревочках? Господь всемогущий, ты просто чокнутый. Вот откуда у Бенджи взялись эти "магнитики" и "я тебя поймаю". Я должен был догадаться.
Итан усмехнулся, стянул куртку и перекинул ее через плечо. Они медленно удалялись от штаб-квартиры. Доложили, сдали все рапорты, отчитались за миссию. Это в фильмах у секретных агентов не бывает бюрократии. Хотя, конечно, у Итана, с его уровнем, все было гораздо легче. А теперь они возвращались... то есть Уилл шел домой, а Хант просто шел рядом и болтал про свое легендарное ограбление Конторы. Уилл только посмеивался.
– Это все было очень серьезно, – Хант мечтательно взглянул в темнеющее небо. – Я же ее не просто так ломал, а что б данные отдать на сторону.
– Как тебя еще не убили, интересно.
– Ты же аналитик. Догадайся.
Брандт только хмыкнул.
– Я из-за тебя стал аналитиком, между прочим. Скотина ты, Хант.
– Скотина, – согласился Итан. – А на нашей работе другие не задерживаются.
– Мдаа....Это твой аналог для "сам дурак"?
– Что-то вроде. Обзывать командира скотиной – не принято вообще-то. Корпоративная этика.
– У нас она есть?
– А как же! Мой руки перед едой, накручивай глушитель в людных местах и никогда не поливай грязью босса! – они дружно рассмеялись.
Было странно думать о том, что следующие несколько дней придется провести в одиночестве. Во время последней миссии Брандт окончательно привык к команде. Он давно уже работал исключительно индивидуально, и сейчас наличие людей рядом одновременно грело и раздражало. И чувствовалось, что этого будет не хватать.
– Где это мы? – поинтересовался Хант.
– Не знаю, где ты, а я дошел до дома и понятия не имею, почему ты пришел сюда же.
Итан озадаченно огляделся.
– Оу. У тебя есть квартира. Везет аналитикам.
– Можно подумать, что у тебя нет.
– Меня посадили, умник. По серьезной статье, а квартира моя была замазана в связях с Конторой. Поэтому ее никогда и не было официально. А сейчас мне было как-то не до того. То я валялся в Сиетле с ногой, потом Кабул, потом Стокгольм...
Брандт вздохнул
– Не подскажешь здесь хороший отель? – Хант деловито хлопнул по карманам, проверяя бумажник.
– А, забей. У меня есть еще одна комната.
Предложение вырвалось совершенно автоматически.
Итан окинул его внимательным взглядом.
– Подлизываешься к начальству?
– Жить без этого не могу. Пошли.
Едва ступив на порог, Хант пробормотал "а у тебя тут мило", тут же выспросил полотенце и завалился в душ, а оттуда прошлепал босыми ногами в свободную комнату с диваном. Брандт добрел до ванны следующим, и заснул, кажется, еще намыливая голову. До постели добирался уже на автопилоте.

***
Месяц или около того до следующей миссии они прожили в одной квартире. Никто не поднимал вопрос о переезде. Итан не уходил в гостиницу, а Брандт не просил его этого делать. По сути, Уиллу было все равно. Ищет Хант квартиру или нет, его не интересовало. В его жизни практически не было периодов, когда он существовал бы совершенно один. Сначала семья, потом армия, потом спецшкола. Брандт привык к общежитиям, привык встречать кого-то по пути в ванную, привык видеть чужую чашку на столе. Да и плевать было, по большому счету. И так вся его жизнь была теперь связана с Хантом, какая разница, видеть его каждый день или нет? Итан был неплохим соседом – незаметным, аккуратным, приветливым. Приятно, когда рядом довольная физиономия, особенно если сам не улыбаешься направо и налево.
После очередной миссии Хант бросил у порога сумку с вещами и спросил:
– Ты не против?
– Я в ванную, – ответил Уилл и действительно туда пошел. После получасового блуждания по канализации очень хотелось только одного – вымыться. Все остальное было не так уж важно.
В общем, как-то так получилось, что около полугода Итан обретался в его квартире. Пустующая комната постепенно приобрела жилой вид. На столе обосновался ноутбук. Диван обогатился полосатым пледом. Больше изменений не было – Итан, как и Уилл не привык обрастать вещами. Их соседство напоминало нечто среднее между университетским общежитием и проживанием с родственником. Они не доставали друг друга, но иногда сидели в гостиной по вечерам – чертили планы миссий, разбирались с ошибками, а то и просто рубились в игры на большом экране. Жизнь вошла в колею. Странно теперь было представить себя без этой команды. Бенджи и Джейн окончательно признали его авторитет, всю информацию для планирования операций выдавали в равной мере и Уиллу, и Итану.
Да что говорить – в паре с Итаном работалось хорошо. Они компенсировали друг друга. Хант отвечал за импровизацию, Брандт – за анализ и осторожность, к тому же понимали друг друга с полуслова – может, за счет совместного проживания, а может, потому что по-настоящему хотели работать вместе.
Было уже привычно видеть, как Итан приходит в квартиру, чуть живой от усталости и валится на диван прямо в ботинках – и никакого тебе блестящего агента Ханта, который прекрасен двадцать четыре часа в сутки. Раньше Уилл мог только прогнозировать поведение Итана – за счет своих знаний и навыков аналитика. А теперь он просто очень хорошо его знал. Что Хант любит компьютерные гонки и часами может не выпускать из рук джойстик, выбирая самые закрученные трассы. Что лучше всего ему думается под негромкую музыку, и в портативном плеере у него всегда крутятся несколько песен Фрэнка Синатры. Что у него, как и у большинства агентов, бывают мигрени от многочисленных не залеченных сотрясений. Какие-то бытовые мелочи, которые не так интересны, если относятся к кому-то постороннему, но заставляют знакомого человека стать ещё немного ближе. Уилл никогда не страдал сентиментальностью, но ему нравилось это новообретённое ощущение уютной стабильности.
До перевода Картер Уилл даже не вспоминал о своей былой неприязни.

***
Джейн перевели в одночасье. Не разжаловали, а просто передвинули в другую команду – классом пониже. Она держалась, но была расстроена – еще бы, потерять такое место. Команда от перевода не сильно потеряла, но Уилл все равно сказал, что ему жаль – вполне искренне. Итан повел себя как истинный джентльмен: в подробностях расписал, как всем будет её не хватать, нежно положил руку на плечо, что-то утешительное прошептал на ухо. Брандт смотрел на это, как вдруг его словно ударило воспоминанием.
Разговор был примерно за неделю до перевода или около того. Они разбирали очередную миссию, и Брандт предлагал свои варианты распределения ролей.
– Картер встанет...
– Не рассчитывай пока на Картер, Уилл, – неожиданно сказал Итан.
– В смысле?
– Времени нет объяснять. Не бери ее в расчет. Куда ставим Бенджи?
И они продолжили разбор. Брандт тогда так и не спросил про Джейн, не до того было. Он привык доверять Итану и некоторые его слова просто принимать на веру.
Это что же получается? Итан, обнимающий сейчас бывшую подчиненную... он сам и инициировал перевод?
Откуда иначе ему знать, что Картер во время миссии уже не будет? К тому же, как хороший руководитель, он не мог не понимать, что еще один человек "на подхвате" – пустая трата ресурсов, а Картер была именно такой. Хороший агент, но не выдающийся.
Итан накинул куртку Джейн на плечи и предложил проводить до машины. Уилл поднял голову и встретился с ним глазами. Хант коротко улыбнулся.
Думал, что разговор забудется? Мог ведь что угодно наврать, но сказал именно так – не брать в расчет Картер. Хотя, само по себе решение верное, возразить нечего.
У Ханта он ничего спрашивать не стал – тот пришел домой поздно, уставший и какой-то задумчивый, а потом заснул, не раздеваясь, на диване в гостиной. Будить его ради разговоров было бы нерационально, Уилл просто накрыл шефа пледом и потушил свет.
"Кадровые перестановки. Интересно, почему сейчас?" – подумал Брандт, засыпая в тот вечер.
Утром, когда Уилл проснулся, на почте его дожидались два письма. Одно – от куратора, с предложением сеанса видеосвязи. Второе, неожиданно, от Эльзы. От той самой Эльзы, с которой они провалили операцию в Хорватии. Боже, а ей-то что надо? Уилл отписал куратору, тот настоял на немедленном разговоре. Ну, немедленно так немедленно.

***
Алекс сдал в последнее время – морщины обозначились явственнее, руки подрагивали, когда он привычным жестом разжигал сигарету.
– Привет, Уилл. У меня для тебя хорошие новости.
– Настолько срочные, что прямо обжигают язык? – приподнял бровь Брандт.
– Примерно, – согласился Найт. – Через неделю – полторы тебе придет предложение занять пост руководителя самостоятельной группы.
Брандт, уже начавший улыбаться, резко передумал и застыл с перекошенным ртом. Алекс довольно оскалился.
– Что, удалось тебя удивить? Тебе предложат хороших ребят. Надо будет поднатаскать, конечно, но ты справишься, я уверен. Впрочем, это не приказ – можешь остаться там, где ты сейчас, выбирать тебе. Только, сам понимаешь, второй раз такое предлагают редко.
Брандт продолжал молча сверлить экран взглядом.
– Ты там не умер от счастья?
– Прости, Алекс, я задумался.
– Ну думай, думай. Время у тебя есть. Я тебе сообщаю неофициально, – Алекс на мгновение опустил взгляд и жадно затянулся сигаретой. – У тебя сейчас очень хорошая команда – без шуток. Лучшая из возможных. Я не могу сказать про Итана ничего плохого. Он прекрасный агент и приятный человек. Умный, харизматичный, умеет производить впечатление. И он явно тебе симпатизирует. Но, знаешь, те, кому симпатизирует Итан, обычно кончают плохо. Можешь поинтересоваться статистикой. И на постоянство его симпатии я бы тоже не рассчитывал.
– Ты имеешь в виду, что...
– Доброго дня, Уилл, – с нажимом произнес Алекс. – Еще раз поздравляю, – и отключился прежде, чем Брандт смог что-то сказать.
Уилл вздохнул и покачал головой. Осмыслить новость он пока не мог. Пустым взглядом проглядел список сообщений. О, Эльза...
"Привет, Уилл!
Мне сегодня оформили перевод. Спасибо, что не забываешь старых друзей. Вылетаю к вам, увидимся!
Эльза"
Брандт даже головой помотал, пытаясь убедить себя, что это ему не снится. Перевод, "вылетаю к вам" – Эльзу перевели к ним на место Картер?! И она, похоже, уверена, что это он поспособствовал. Ага, конечно.
Интересно, с чего вдруг Итану взбрело в голову тащить в команду его бывшую сослуживицу? И не просто какую-то, а именно ту, что была в Хорватии. Что он, клуб собирается основать?
И, что еще более интересно – дошли ли до него новости о грядущем назначении Брандта, или перевод был актом доброй воли?
В то, что Итан выбрал Эльзу из-за ее профессиональных качеств, Уилл не верил ни на мгновение.
Кстати, почему бы не спросить его самого?
Брандт накинул рубашку и как был, в джинсах и босиком, вышел из комнаты.

***
Итан готовил омлет.
Нет, теоретически Брандт мог предположить, что Хант умеет готовить. И даже прогнозировал это. Любой холостой мужчина, будь он хоть полный идиот, может сообразить себе что-то наподобие яичницы. Но в данное конкретное утро на Уилла и так многое свалилось, а потому Хант на кухне его добил.
«Отлично. Некоторое время назад ты очень хотел закопать этого типа и желательно залить бетоном сверху. И посмотри – он стоит на твоей кухне, орудует твоей сковородкой и жарит омлет. Судя по всему, на двоих. Что там было в Библии про неисповедимость путей господних?»
– Привет.
– Доброе утро! – Итан лучезарно улыбнулся, не прекращая поворачивать сковородку. – Будешь омлет?
– Буду. Итан, мне тут написала старинная знакомая…
– Эльза? – Хант достал тарелки, распределил омлет на две порции и поставил на стол. – Я так и думал, что она не утерпит. Ну что ж, значит, сюрприза не будет.
– Почему она? – настороженно спросил Уилл.
Хант поднял на него удивленный взгляд.
– А почему бы мне не взять опытного агента, чью репутацию я сам испортил? Женщина в команде нужна, ты это сам понимаешь. А Эльза – отличный вариант. Ты с ней уже работал, так что у тебя возражений быть не должно, вот я и взял ее.
Возражений действительно не было. Уилл молча начал жевать омлет.
Только потом, уже после завтрака, он понял, что совершенно забыл сказать Ханту о предложении, которое ему сделали: собирался сказать, собирался даже посоветоваться, но промолчал. И сейчас ему думалось, что это к лучшему.
Будет время поразмыслить.

***
Со следующей миссией они вылетели в Южную Америку, рассекречивать базу в джунглях Колумбии и некоторое время у Брандта не было времени думать ни о чём, кроме «куда мы идем» и «что это, черт побери, за тварь». Забрасывали их, конечно, максимально близко к точке, но не на крышу же садиться…
Итан вёл их, сверяясь с навигатором.
– Там какая-то тварь, похожая на гигантскую морскую свинку! – глаза Бенджи были полны восторга.
Чего Брандт действительно не ожидал, так это того, что агенты в джунглях могут вести себя как дети в зоопарке.
– Такая, с круглыми маленькими ушами и без хвоста? – уточнил Итан.
– Откуда ты знаешь?
Хант озабоченно нахмурился.
– Мы отклонились от курса. Тут не должно быть никакой реки. Уилл, а где второй навигатор?
– В моем боковом кармане, – раздраженно откликнулся Брандт. – И при чем тут река?
– Это капибара. Они не уходят далеко от воды. Читал книги про животных, – пояснил Итан в ответ на удивленные взгляды.– Тюрьма, много времени, все такое прочее.
От курса они все-таки отклонились: через пару часов под ногами ощутимо захлюпало, а Брандт спугнул еще одну капибару, которая, вереща, ломанулась сквозь кусты.
Трудно было представить ситуацию, менее располагающую к самоанализу. Но Уилл все-таки старался.
«Ты же аналитик, Брандт. Вот и анализируй»
Что дает новая команда? Глупый вопрос – она дает практически все. Возможность построить карьеру, своих людей, власть, простор для реализации идей. Он хотел этого с момента окончания обучения.
С другой стороны – все это было у него и сейчас, в данной команде. Карьера в Конторе возможна только в рамках сложности миссий, а у них практически все задания невыполнимы. Власти у Брандта не меньше, чем у Ханта, он прорабатывает большую часть операций. Простора для реализации идей тоже достаточно. А более «своих» людей, чем эти, сложно представить. Даже Лютер, который появлялся на миссиях от случая к случаю, воспринимался частью команды.
В конечном итоге все упиралось в банальное «нравится – не нравится». Следовало ожидать – фундаментальные проблемы обычно решаются просто.
Итак, на одной чаше весов работа в собственной команде, свои люди и полная свобода маневра. На другой – привычная обстановка, проверенный командир и положение серого кардинала. Минусы первого случая – полная неизвестность и расплывчатое обещание «отличных ребят» от Алекса. Минус второй ситуации – Итан Хант и его неистребимая тяга к манипуляциям. Брандт отлично понимал: откажись от него Итан, и с карьерой можно прощаться. После таких падений обычно не ловят, особенно с его репутацией. С другой стороны, к чему Ханту отказываться? Он ценит хороших специалистов широкого профиля, которые всегда знают, где искать второй навигатор.
Уснул Уилл в ту ночь всего на пару часов.
– Надо делать что-то с переподготовкой Бенджи, – Итан едва разжимал губы, но ему все-таки удавалось говорить. А Брандту – понимать, что именно он говорит. Просто так лежать в засаде было скучно. – Я не в курсе, кто принимал у него экзамен, но он погорячился.
– Я знаю одного спеца, он может провести переподготовку. Свяжусь с ним, как только закончим, – Уилл прикинул, когда и как можно связаться с нужным человеком. Много времени это занять не должно.
«Если только ты не уйдешь из команды»
Интересно, Итан знает о переводе? А если знает – тогда почему молчит?
– Бенджи, как там на счет прикрытия?
– Все будет тип-топ!
– Этого я и боялся.
– Я все слышу, Брандт.
А Бенджи, как всегда, хотелось полихачить. Но то, что у Итана выглядит импровизацией, в исполнении агента Данна – катастрофа. Лютер как-то говорил, что парня вообще нельзя выпускать из-за компьютера, но Итан почему-то берет его на оперативную работу. Почему?
Теперь уже и не выяснишь, Уилл. В новой команде эти сведения не понадобятся.
– Боже, я хочу в отпуск, – Хант высунулся из-за дерева и метко вывел из строя еще одного нападавшего. – Тропический остров, хижина и запас коктейлей. Как ты относишься к отпуску, Уилл?
– Прекрасно, – Брандт снял еще одного и тут же увернулся от пули, раздраженно поморщился: – Мы теперь большая и дружная семья, и в отпуск тоже поедем вместе?
– Почему бы и нет?
– Я не лазаю по скалам, как умалишенная ящерица.
– А вот это было грубо. Я все-таки не отбрасываю хвост.
Уилл фыркнул, вставляя новую обойму. Итан и его шуточки посреди операции это так... прогнозируемо. По этому он тоже непременно будет скучать.
– Агент Кох! Как у вас дела?
– Полная зачистка сектора, – голос у Эльзы немного дрожал, и Уилл мог ее понять. После такого перерыва быть снова в настоящем деле – это бодрит.
Они прорвались до лаборатории, Итан сломал замок, сделав дверь за спиной непригодным куском металла.
Хант всегда четко работал, особенно в том, что касается драк. Ему сорок, но в агентстве не нашлось бы того, кто действовал с таким пониманием дела. Уиллу до сорока оставалось два года, он не менее эффективен. Правда, не так эффектен. Итан все-таки ужасный позер.
– Вызываю группу.
Брандт подскочил к столу, хватая чемоданчики с образцами и контейнер, помеченный красной полосой – на счет него Контора распорядилась особо.
– Готов? – Хант вытянул вверх руку с ракетницей и развернул портативный щит. Уилл перебежал к нему, присел рядом и кивнул.
Грохнуло, по щиту застучали камни. Все-таки пробить несколько этажей подземной лаборатории – это серьезно.
– Крепи трос.
Они пристегнулись и по очереди взмыли вверх. Судя по грохоту, приближался вертолет
– Держи лестницу! – заорал Итан Уиллу в ухо. – Отдай мне образцы!
– С ума сошел? – заорал тот в ответ. – Ты не влезешь с ними вместе! Оставь мне несколько!
Но Хант уже выдернул из его руки чемоданчик и одной рукой уцепился за лестницу.
Уилл терпеть не мог высоты. И предпочитал держаться за тросы обеими руками. Итан лез выше и выше, они приближались к вертолету, снизу стрекотали выстрелы. Наконец, Хант забросил образцы в вертушку, ухватился за край, и... Уилл будто в замедленной съемке увидел, как нога Итана проскальзывает и неловко подворачивается. Такие акробатические номера невозможно выполнить без подготовки. Но он каким-то образом оказался рядом с Итаном, поддерживая его, прижимая к лестнице и подталкивая вверх.
– Я тебя держу.
– Я знаю, Уилл – Хант широко улыбнулся, а Бенджи, протягивая им руку, только покрутил пальцем у виска.
И по этой вечной уверенности Итана тоже можно будет скучать. И по этой его идиотской «я звезда, и знаю это» улыбке. Черт!

***
Ближайший очаг цивилизации они обрели только в отеле более-менее крупного городка.
– Шикарный монитор, – Итан кивнул на телевизор, надрывающийся рекламой нового широкоформатного монстра, и задрал ноги на подлокотник. – Тебе не мешает приобрести такой же. Я внесу половину суммы, и дам поиграть джойстиком.
– Идет, – фыркнул Уилл. – Все равно на гонках ты меня не обойдешь.
– Вы это о чем? – прищурилась Эльза.
– О совместном отдыхе, – подмигнул Хант.
Да, и соседство с Хантом тоже придется бросить. Бросить. Соседство, идиота-Бенджи с его гаджетами и несмешными шутками, Эльзу, при взгляде на которую как ни крути, а сердце радуется. Лютера, надежного, как скала. Может, они еще будут встречаться, но частью одной команды никогда не будут. Бросить работу с Итаном Хантом, у которого нет аналогов, ни в агентстве, ни где-либо еще. Ради чего? Ради абстрактного стремления к независимости?
«Да пошло оно все», – думал Уилл, когда самолет пошел на набор высоты.
Внизу мелькали зеленые острова, гул турбин успокаивал, а Итан спал в соседнем кресле, неловко выставив ногу в проход. Нога у него периодически болела после нагрузок – сказывались прыжки с переломом в Мумбаи. И, черт подери, Уиллу достаточно было посмотреть на Ханта, что бы вспомнить все эти мелкие факты. Достаточно было глянуть на Бенджи, чтобы сказать, какой он любит сорт бургеров. И как ругается, когда программа тормозит. И он, не напрягаясь, мог назвать, какой сорт пива предпочитает Лютер, и тут же захотеть поспорить с ним на эту тему. А уж Эльза была давно знакома и изучена.
Это была реальность, в которой Уиллу было комфортнее всего. У него была команда. Его команда. С адреналиновым маньяком в качестве босса, с придурком-айтишником, ворчливым внештатным консультантом и бывшей коллегой. Он не видел своего будущего без них. Наверное, его все-таки перемкнуло после того прыжка на магнитиках, а может и еще раньше – когда он выплыл из холодной реки в Москве. А может, даже еще раньше – когда он в первый раз услышал историю про Итана Ханта.
В конечном итоге, все началось именно с Итана.

***
До официального запроса о новой команде оставалось совсем немного.
Хант сидел на диване. Перед ним на столике было разложено пять пистолетов и три метательных ножа. Инвентаризация оружия, судя по всему, шла успешно, Итан мурлыкал себе под нос незатейливый мотивчик. И прекратил, как только Уилл вошел в комнату.
– Мне предложили свою команду.
Хант отложил только что взятый нож и нервным жестом потер переносицу.
Брандт знал все его реакции наперечет. Мог спрогнозировать любой исход. Если сейчас Итан отшутится, скажет какую-нибудь чушь или сострит – значит, он хочет, что бы Уилл остался. Уговаривать впрямую он никогда не будет, а нервозность маскирует под дурацкими шуточками. Если же начнет говорить серьезно, что-то типа «я понимаю, тебе надо подумать» – значит ему плевать.
– Уилл, ты не видел мою запасную обойму? – спросил Итан.
Брандт моргнул.
– Что?
– Обойму, Уилл. Никак не могу найти, все уже обыскал, вот и подумал, может, ты ее видел? Не люблю раскидывать по дому патроны, это плохо кончается.
– Итан…
– О боже, Уилл! Ты ждешь определенной реакции? Да, я хочу видеть тебя в своей команде, и тебе этого тоже хочется. Ты же аналитик – надеюсь, ты правильно спрогнозируешь, что из этого выходит. Где обойма, Уилл?
Брандт улыбнулся.
– Посмотри под ванной, – посоветовал он, уходя из комнаты.
В мире есть много редких явлений, которые вызывают удивление. Например, лунное затмение, или метеорит, падающий на Манхэттен. Или Итан Хант, которому очень хочется, что бы ты остался. До такой степени, что он даже выдает непрогнозируемые реакции.
Уилл снова улыбнулся и сел к компьютеру. Нужно было все-таки договориться с тем специалистом на счет переподготовки Бенджи. Благо, теперь можно самому проследить за результатами.

@темы: текст, Mission: Impossible, Рыжий, джен, рейтинг G - PG-13

---

Елка для Брандта)

[Рыжий]

Название: Без названия
Автор:  Тайлин (публикуется с разрешения автора)
Канон: Миссия невыполнима: Протокол Фантом
Размер: драббл (239 слов)
Персонажи: Итан Хант, Уильям Брандт
Рейтинг: G
Категория: джен
Жанр: юмор, рождественская зарисовка

Брандт считал, что только человек с особенным невезением мог, поехав в середине декабря на Мадагаскар, заболеть пневмонией, продолжать работать и за неделю до Рождества оказаться в отделении интенсивной терапии. В первый же день врач забрал у него ноутбук и пригрозил, что закопает собственноручно, если пациент в таком состоянии будет нарушать предписания. Больница была частью собственности Конторы и, сцепив зубы, Уильям приготовился терпеть. Почти неделя без новой информации едва не свела аналитика с ума. К счастью, температура снизилась, и доктор Нортон разрешил поставить в палате телевизор, так что Брандт второй день смотрел новостные каналы.
- Сегодня ночью, - русская речь ведущей сопровождалась субтитрами, - была похищена главная елка Москвы. По подозрению задержано двое граждан Польши. Россия уже заявила ноту протеста…
На экране появилась Красная площадь. Репортер показывал на пустое место, откуда и была совершена кража.
- Президент пообещал, что в кратчайшие сроки будет установлена новая елка. "Россияне не останутся без Нового года!" - сообщил он Первому каналу.
Открылась дверь палаты.
- О! Вижу, ты включил правильный канал, - начал с порога Итан.
- Твоя работа?!
Хант самодовольно улыбнулся.
- Вот она, за окном стоит. По-моему, немного великовата.
- Это так ты создал напряженные политические отношения России и Польши?
- Я называю это творческим подходом к миссии. Доктор Нортон обещал, что завтра разрешит тебе выходить. Не забудь посмотреть свой подарок... там, на нижней ветке. Поправляйся. И меня тут не было, - подмигнул Итан сбитому с толку аналитику и исчез в коридоре.

@темы: текст, Mission: Impossible, джен, рейтинг G - PG-13

---

Безымянный кроссовер

[Рыжий]

Название: Без названия
Автор:  Рыжий
Канон: Миссия невыполнима: Протокол Фантом, кроссовер с сериалом The Unusuals
Размер: драббл (408 слов)
Персонажи: Итан Хант, Уильям Брандт, он же Джейсон Уолш
Пейринг: Итан Хант/Уильям Брандт
Рейтинг: PG-13
Категория: слэш
Жанр: драма, юмор
Примечания: необходимо помнить, что роли Уильяма Брандта и Джейсона Уолша исполняет один и тот же неповторимый Джереми Реннер

Раннее утро в Нью-Йорке не располагает к гостеприимству. Но Уилл все-таки распахнул дверь маленького кафе и впустил мужчину, постучавшего в дверь.
- Доброе утро, Итан. А я слышал, ты в тюрьме сидишь.
Хант дернул себя за накладной ус.
- Есть такое дело. А еще я набираю людей на следующую миссию.
- Мне казалось, мы об этом говорили, - Брандт ткнул пальцем в кнопку кофеварки и широко зевнул, вслепую пытаясь застегнуть рубашку. Взгляд Итана против воли прошелся по светлой коже.
- Послушай, Брандт...
- Я детектив Уолш.
- А я - английская королева.
- В таком случае, - Уилл отвесил издевательский поклон. - Доброе утро, Ваше Величество.
Они немного помолчали. Сквозь жалюзи просачивался мутноватый утренний свет.
- А у тебя тут мило. Полиция, напарница - все, как у людей. И даже...
- Сплю с красивой женщиной, - добавил Уилл. - Прямо как в старые времена. Еще до того, как ты приперся в мою жизнь и начал втягивать меня в сомнительные мероприятия.
- Слушай, - Итан примирительно поднял руки. - Я понимаю, ты все еще зол на счет Хорватии...
- Зол?! Да я твою мать в гребаной ярости! - Брандт шваркнул кулаком по стойке, заставив стаканы подпрыгнуть. - Ты втянул меня в дерьмо, Итан, и даже не отрицай.
- Я не отрицаю.
- Чудно. Тогда какого черты ты здесь делаешь? Тюремный обед заждался.
- Ну, у тебя тут кафе...
- Я заключенным не подаю.
Хант провел пальцем по стойке и поднял глаза на давнего напарника. О котором даже в конторе не все знали. У каждого свои секреты, верно, Уилл?
- Слушай, - примирительно сказал он. - Я все понимаю. У тебя тут круто, скачки полицейских по сравнению с нашей работой просто курорт, у тебя есть напарница, которая смотрит тебе в рот... Но рано или поздно ты все равно вернешься.
Брандт только усмехнулся. Потом ткнул ему пальцем в плечо и жестко ответил:
- Нет. Это ты - адреналиновый наркоман без капли совести и уверенностью, что за смазливую морду и профессионализм тебе все спишут. А мне хорошо и здесь. Проваливай к чертовой матери, Итан Хант. А если скучаешь по крепким мужским рукам - среди сокамерников должны найтись желающие.
- Уилл...
- Детектив Уолш. Повторяю медленно, специально для секретных агентов. Катись. Отсюда. На хер.
Итан покачал головой и поднялся на ноги.
- Я свяжусь с тобой в случае необходимости.
- Ага, как же... - пробормотал Брандт себе под нос, закрывая дверь. - Необходимость. Можно подумать, со дня на день кто-то собрался взрывать Кремль...

@темы: текст, слэш, кроссовер, Mission: Impossible, Рыжий, рейтинг G - PG-13

---

[American Secret Agents]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[American Secret Agents]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[American Secret Agents]

Название: ***
Автор:  Алэй Лан (публикуется с разрешения автора)
Канон: Миссия невыполнима
Размер: драббл (525 слов)
Персонажи/Пейринг: Итан Хант / Уильям Брандт
Рейтинг: PG
Категория: преслэш
Жанр: романс
Предупреждения: спойлеры, альтернативная концовка фильма

Почему-то поверить в спасение мира от ядерной катастрофы проще, чем в спасение одной-единственной женщины, чьего тела Уильям и в самом деле не видел. Это, наверно, свидетельствует о каких-то проблемах у него с головой, но у кого этих проблем нет, тем более, у кого из работающих спецагентом. У человека, который регулярно стреляет в других людей или делает нечто, что в итоге этих людей приводит под пули, просто должны быть проблемы. Но,как бы там ни было,Уильям уверен, что будет спать спокойнее после рассказа Ханта, даже, если наяву не слишком в него верит. Всегда есть способы докопаться до правды – он действительно хороший аналитик, хотя ни один из этих способов не гарантирует, что Итан о его попытках не узнает – любой поисковый запрос потревожит нить с колокольчиком, и таких нитей должны быть сотни – неважно правду они охраняют или ложь. С тем же успехом можно спросить – Итан, твоя жена жива или ты тоже просто хочешь в это верить? Когда ты заменил в своей голове версию, где ее убивают, а ты мстишь, на версию, где она в безопасности, а ты хладнокровно убиваешь семерых, пусть и не самых невинных людей, чтобы обеспечить легенду и подобраться к информатору?
- Почему ты рассказал мне? – единственный вопрос на который он решается.
- Может, просто не хочу, чтобы твое согласие переспать со мной было продиктовано чувством вины, - отвечает Итан.
Доля шутки в этой фразе остается на усмотрение Уильяма. За непристойным предложением он слышит простое «ты мне нужен», и это важнее уточнений, как именно нужен – как любовник, как партнер, как удобный инструмент. Уильям просто хочет быть нужным именно этому человеку. Хочет, с тех пор, как оказался в машине напротив него.
«Главный аналитик, значит» скривился тогда Хант, отказавшись пожать руку, сунув вместо этого ему под нос ладонь с четким наброском. Уильяму запомнилось то мгновенное, почти собачье удовольствие, когда он смог оказаться полезным, когда память на лица не подвела его. И потом, когда министр инструктировал Ханта «если только вы по пути в аэропорт не совершите нападение», а Уильям под тяжелым взглядом осознал в полной мере, что Хант может и даже имеет право перестараться при нападении. Осознал и понял, что сопротивляться не будет.
- Я ни с кем не спал из чувства вины. Или жалости, - отвечает он после мгновенной заминки, не добавляя "и не собираюсь начинать" или "я не гей", что в общем-то отвечает действительности, несмотря на некоторые факты, отраженные в его досье.
- Жалости? – Итан выглядит почти оскорбленным, - моя нога, как я уже говорил, вполне функционирует.
- Нога..- повторяет Уильям и смеется, хлопает ладонью по столу.
Сверху на мгновение ложатся пальцы Ханта. И, вспоминая недавние события, Уильям может с уверенность сказать,что это не самое интимное прикосновение, которое им довелось разделить. Что такое соприкосновение рук, когда один из вас пытался не упасть с чертового небоскреба, вцепившись в другого? Хотя тогда, определенно, не было времени, проанализировать свои ощущения. Нет (или почти нет) его и сейчас. Прежде чем сказать хоть слово, он берет со стола последний оставшийся на столе телефон.
- Я с тобой.
Итан, разумеется, слишком терпелив, чтобы уточнять, но, когда Уильям не уходит, говорит с улыбкой, обещающей проблемы, много новых проблем:
- Я не богат, знаешь ли. Проблемы со страховкой, но раз уж ты сказал, что твоя очередь...

@темы: текст, слэш, Mission: Impossible, рейтинг G - PG-13